Чичуа быстро стал, словно магнит, притягивать жителей Грузии, которые искали помощи в своих делах с правовой системой. Верховный суд распределял дела на пересмотр между своими судьями по географическому «зональному принципу». Чичуа, например, отвечал за пересмотр приговоров осужденных на территории Грузинской ССР. В целом пробыв членом Верховного суда СССР всего 18 месяцев, он успел рассмотреть около тысячи жалоб по уголовным делам. В частности, Чичуа занимался жалобами на сотни весьма суровых приговоров за хищение госсобственности, спекуляцию и такие служебные преступления, как халатность9. Осужденные или члены их семей имели все основания постараться уговорить судью Чичуа, чтобы тот помог им обжаловать чрезмерно строгие наказания.
«Привет вам от солнечной Грузии!»: Посредники
Что послужило поводом для обвинений во взяточничестве против Чичуа? Главная взятка, которую он будто бы принял, представляла собой мешок с 30 кг свинины, доставленный к нему на дом в Тбилиси в октябре 1948 г.10 Свинину прислали через посредника -А. С. Еремадзе, давнего знакомого Чичуа. (Еремадзе показал, что самого судьи Чичуа тогда не было дома. Жена Чичуа получение мяса категорически отрицала, заявляя, что Еремадзе лжет.) Следователи оценили мясо в 300 руб. Предполагалось, что взятка исходила от И. В. Букии, который искал помощи судьи в деле своей сестры. Сестра Букии 11 июля 1948 г. получила 10 лет лагерей за нарушение указа от 4 июня о хищении госсобственности. «Ее осуждение для семьи было тяжелым ударом», – сказал впоследствии Букия. Уверенный, что сестра осуждена и приговорена неправильно, Букия якобы заплатил Еремадзе несколько тысяч рублей за то, чтобы связаться с судьей Чичуа11. По словам следователей прокуратуры, Чичуа принял и вторую взятку – в виде застолья в доме у зятя Еремадзе.
Как показано в предыдущей главе, посредники часто являлись важными фигурами в операциях со взятками. Предположу, что многих посредников, представлявших грузинских клиентов в московских судах, следует рассматривать как советский вариант «культурных брокеров». С момента своего возникновения Советский Союз поглотил и старался ассимилировать сотни региональных и местных культур, что приводило к широкому распространению культурных конфликтов и недоразумений. Некоторые люди, вроде вышеназванных посредников в судах, быстро приноравливались лавировать между двумя мирами – теми или иными периферийными районами и официальными советскими бюрократическими ведомствами. Брокеры налаживали связи в центральных судах, знакомились с различными правовыми культурами, договаривались о сделках между просителями и судебными работниками и, конечно, взимали плату за эти особые услуги. Если они добивались результата, оставляя клиентов довольными, добрая слава о них, передаваясь из уст в уста, способствовала расширению их бизнеса. В частности, многие адвокаты занимали удобное положение для такой роли. Предприимчивые посредники понимали нужды просителей (обычно те добивались уменьшения срока или вообще отмены приговора родственникам). Они понимали также, что требовалось работникам суда – гарантия абсолютной секретности и материальный стимул, способный компенсировать риск, на который последние шли, принимая взятку. Брокеры убеждали просителей в том, что обладают полезными связями в Москве, необходимым опытом и знают все «ходы-выходы» в столичных судах. Благодаря огромной территории и многонациональности советской империи культурные брокеры во многих сферах социальной и экономической жизни пользовались большим простором для действий – и соответствующим спросом.
Если говорить о московских судах того периода, кажется, помимо грузин немало других этнических групп, включая башкир, евреев, северных осетин, дагестанцев и пр., имели подобные сети посредников, на которых могли положиться, когда нуждались в помощи при общении с правовой системой. Эти посредники, хорошо зная обычаи, царившие как у них на родине, так и в советских судах, пользовались доверием и там, и там12.
Большинство посредников, работавших в Москве с грузинскими просителями, сами были грузинами. Некоторые налаживали связи в судах потихоньку. Другие вели себя довольно дерзко и демонстративно, применяя на практике, по выражению Эрика Скотта, «перформативный аспект грузинской экономической деятельности»13. Один грузинский адвокат, выступавший в качестве посредника, добивался успеха, наведываясь в Верховный суд с подарками для судебных работников в одной руке и заявлениями просителей в другой. «Из Грузии, – показал секретарь суда, – как-то приехал адвокат Мелик-Нубаров, который вел себя развязно в Верховном суде. Он позвонил мне по телфону и сказал, что привез мне привет из Грузии, а также ящик лимонов и, кроме того, у него имеется пачка жалоб. Я обиделся на такие слова Мелик-Нубарова, а он мне ответил: “Чего же обижаться, я Макарову дал ящик лимонов, и он принял”»14. Другой представитель судебного персонала пожаловался на адвоката, который явился в приемную Верховного суда СССР с пачкой заявлений для передачи судьям, громко возвещая: «Привет вам от солнечной Грузии!»15
Вероятно, этот адвокат пытался играть на широко распространенном в суде мнении, что грузинские клиенты с готовностью будут преподносить подарки, платить и вообще делать все возможное ради освобождения родных из тюрьмы. Благодаря географическому положению республики в распоряжении грузин в изобилии имелись такие редкие и желанные вещи, как цитрусовые, чай, вина. Грузия среди советских потребителей была известна «фирменной» экзотической продовольственной продукцией, произраставшей в ее прекрасном теплом климате16. Слова адвоката явно намекали, что судебным работникам, которые пожелают ему подыграть, достанется больше тропических «плодов».
Стереотипными представлениями о грузинах, возможно, объясняется также, почему как минимум два адвоката, занимавшиеся посредничеством в московских судах, превратили свои фамилии в грузинские, прибавив к ним характерный суффикс «швили». Некоего Мушаилова в здании Верховного суда знали как Мурадашвили, а адвокат Месарков подвизался там под именем Месаркишвили17. Поскольку судебные работники не проверяли личность людей, называвших себя адвокатами, тем не составляло труда «присвоить» другую национальность. Мушаилов, по словам судебных работников, приходил в суд раз в два-три месяца с ходатайствами по разным делам, притом «выдавал себя за грузина, говорил, что он из Грузии, именовался “Мурадашвили”, но не Мушаиловым, любил поговорить о Грузии»18. Он даже щеголял в грузинской традиционной одежде.
Не совсем понятно, почему все-таки эти адвокаты прикидывались грузинами. Мушаилов, когда его спросили о псевдониме, решил прикрыться лозунгом «дружбы народов», лицемерно заявив следователю: «Для меня все нации одинаковы»19. Гораздо более вероятное объяснение: они надеялись подобными псевдонимами дать понять потенциальным грузинским клиентам, что готовы пойти навстречу и знают, как представлять их интересы в московских судах. Мушаилов, кстати, хвастался клиентам, будто он «кремлевский адвокат», возможно, пытаясь навести их на мысль, что у него есть контакты со Сталиным – грузином в Кремле20. С другой стороны, судебные работники, наверное, полагали общительного адвоката с нарочито грузинскими ухватками более склонным к «сделкам» ради клиентов.
