Зная о хищении, а есть и самостоятельно металл моют, так чтобы золото не уходило мимо купцов и дельцов заезжих, так на месте его у населения скупать пожелали. И цену вроде как установить хотят привлекательную.
— Так другое дело, это ж на руку, таиться не надо, — оживился Василий.
— Ноне золото сдадим, свататься буду, хватит бобылем ходить, — повернул разговор Лаптев.
— Неуж Катерину Терехову? Видел, как ты ноне по весне глазами в её сторону стрелял.
— Её, а кого ж ещё.
— Промашка выйти может, вряд ли пойдёт она за тебя.
— Рублями забрякаю, так интерес и наружу выкатит. Деньги все девки любят, так что, Васька, не гони напраслину. — Степан хлопнул друга по спине.
— Всё одно не пойдёт, не той закваски, кого деньгами приласкать можно.
— С чего так утверждаешь? — покосился Лаптев на товарища.
— А то, сейчас изложу, коли таковое намерение выказал. Как-то от посёлка шёл до речки и на берегу слышу разговор девичий. Сквозь кусты пригляделся, а это Матрёна Кобелева с Катькой Тереховой судачат. Дай, думаю, ухо навострю, притаился, сижу не шелохнусь. Так они промеж собой сельских парней перебирали.
— И кого ж обсуждали? — заёрзал Лаптев.
— Да всех подряд, ети их.
— Обо мне судачили чего или о другом ком?
— И о тебе, и обо мне, про Ивана Смолина, а больше Севастьяна Первакова называли. Этот на первом месте стоял, особо в устах Екатерины. Сокровенно так и делилась: замуж только б за Севастьяна пошла, люб он ей до глубины души, говорила, сквозь огонь и воду готова пройти, всё выдюжить, только бы Севастьян глаз на других девчат не переложил.
— Вона как. А про меня чего языком мололи?
— Правду сказать?
— Да говори, не тяни лямку.
— Что я, что ты доверий не внушаем, ненадёжные мы, в беде положиться никак нельзя, скользкие, отталкивающие личности, вот так катили в нашу сторону.
— Так и сказали?
— Так и чесали языками.
— Вот трещотки сельские, не девки, а бабы базарные, надо же — скользкие, ненадёжные, — возмутился Лаптев. — Однако посмотрим, посмотрим…
— Недовольство-то оставь, ни к чему. Раз решено на новый прииск трогаться, то затею с Екатериной оставь. Во-первых, всё одно за тебя не пойдёт, а во-вторых, Севастьян сейчас при начальстве, а что не так или супротив его, так и не видать нам большого золота.
— Да-а, — сквозь зубы протянул Лаптев, — есть такая заковырка. Но всё равно, глянем, может, и слюбимся. Нахрапом не пойду, а внимание на себя обратить стоит попробовать.
— Вот же упёртый, говорю, не лезь супротив Севастьяна, косяка давить начнёт, и дело загубишь. Ладно тебе подножку подставит, так и мне дорогу перекроешь.
— Сказал же, против шерсти не полезу, чего закипаешь, — махнул рукой Лаптев.
Глава 19
Коль речь зашла о сельских девушках Матрёне Кобелевой и Екатерине Тереховой, то читателям следует поведать о следующем.
Девчата-одногодки дружбу водили с малолетства, так пошло чрез родителей. Дома рядом стояли, у Кобелевых одна дочка, и у Тереховых одна. Отцы оба охотники, жёны в хозяйстве домашнем, а малые дочурки время проводили то в одной избе, то в другой, росли вместе, отцы с матерями ради шутки сёстрами их называли. Подросли, и всё одно всюду вместе, на селе так многие и говорили: вона две сестрёнки идут, не разлей вода.
А тут уж года подошли, хоть замуж отдавай, на тело статные и на внешность красавицы. Парни, по возрасту жениться собиравшиеся, поглядывали на них, о намерениях свататься намекали, да получали отказ. Девчата на то только отшучивались, мол, мы две подружки-хохотушки замуж не собираемся, а как решим, так сразу известим, и убегали, дабы разговоры не затягивать.
Сказать, мало девушек на селе было, то это не так. Если говорить на душу населения, так невест хватало, и по характеру разные, и на лицо и привлекательные и не очень. Но как говорят: не в красоте дело, а что за ней скрывается. Жить-то не с красотой придётся, а с душой человеческой. Первый порыв бывает и обманчив, чего там, приглянулись друг дружке, и загорелось пламя в груди, бушует оно, и никакой ветер не затушит. Молодость она сама по себе горячая, всё затмевает, а сердцу порой и невдомёк, кто ему ближе, с кем по жизни идти следует. Хотя в посёлке все на виду, всяк знает, какого рода, каких кровей, каков нрав, а посему заведомо предположить можно, кто чего стоит.
Севастьян с Екатериной дружбу особую не водил, не любезничал, как иные парни с подружками, посиделки с ней на виду у всех не устраивал, вёл себя как мужчина, которому просто нравится эта девушка, не более того. Однако взглядами и отношением давал знать — не безразлична она ему и готов взять под венец. Катя это видела и понимала, но скромность не позволяла ей перейти ту границу, которую считала запретной в отношении между малознакомыми молодыми людьми, ни разу не обнимались, устами не прикасались. Не навязывала себя, хоть и нравился ей Севастьян, и готова была крикнуть об этом во весь голос, но осаждала себя — слово и выбор должны быть за ним, да и что скажут на селе, если девичью инициативу проявишь, тут уж оговоров не оберёшься, со стыда сгоришь.
Вон в прошлом году Соня Пронина млела от любви по Митьке Дудко, сама лезла сломя голову и на шею ему вешалась. А тому что, кобель он и есть кобель, не имея чувств, окромя животных потребностей, надругался над ней и в отказ пошёл, да ещё развратной девкой назвал, так та с горя в Олёкме и утопилась, и тело до сей поры не нашли. Горе-то какое родителям. А Митьке что, мотнул головой, словно жеребец, мол, не я её в речку сбросил, и всё на том. Презрение людское кипело, а ему как с гуся вода, будто ни при чём. Вот тебе и цена такой любви. Весь посёлок гудел недовольством, были и такие — грозились убить, отчего испугался Дудко и съехал на прииск дальний, там и обосновался. Он-то ходит по земле, а человека, которого обидел, нет в живых. Недаром в народе говорят: любовь слепа. Застилает образ подлого человека, не видит истинную его натуру, а потому и аукнуться может, коль доверишься ему.
Пред тем как не стало родителей, как-то отец Севастьяна послал его к Тереховым отнести им кабаржиную струю. Приболел сам Терехов, какой день не выходил в тайгу и по дому дела мужицкие отложил, так Перваков-старший решил отправить чудодейственное лекарство и привет передать.
Как же Тереховы тепло приняли гостя. Хозяйка
