выспался, – улыбнулся Карелл.
Асмер улыбнулся в ответ. Архильд и впрямь храпел невыносимо громко. Карелл вздохнул, задумчиво посмотрел на огонь и тихо сказал:
– Я родился не в очень богатой семье. Мои родители работали на одной из ферм Долины Лоз. Думаю, нет смысла тебе объяснять, что условия труда там ужасные, а их владельцы платят рабочим гроши, несмотря на то, что прибыли у ферм, кормящих весь Атифис, фантастические. Отец мирился с бедностью, видимо, помнил послевоенные годы, когда было еще хуже, но мама всю мою жизнь хотела, чтобы я жил по-другому, без надобности надрывать спину в полях за гроши. Поэтому, как только я смог выбрать свой путь – я пошел в послушники церкви Души.
Да-да, не удивляйся. Мама очень верила во всю ту лабуду, что они несут, и постоянно рассказывала мне о Вселенском свете, о том, что он рано или поздно спасет нас… Ну… И я верил, само собой.
Вот я и прослужил долгие пять лет в церкви Души. Продолжал бы и дальше служить, если бы не увидел, как одного из таких же послушников до смерти избивают розгами. Я уже даже и не помню, чем он заслужил это наказание. Но сих пор вижу его разорванную на куски мяса спину и искореженное от боли лицо. В тот день я и сбежал оттуда. Я знал, что меня будут искать, поэтому прятался на улице примерно неделю, питаясь тем, что получится украсть.
Недлард увидел меня на рынке, когда я как раз и пытался украсть еды. Он заметил это, но ничего не сказал торговцу, а затем как-то нашел меня и предложил кров. Я, конечно, засомневался, подумав, что это ловушка церкви Души, однако, вскоре понял, что все совсем не так.
Табак в сигарете кончился, и Карелл бросил бычок в огонь. Бумага тут же вспыхнула и исчезла в пламени.
– За те годы, что я провел среди них, – продолжал он, – многое в моей голове поменялось. Я стал тем, кто я есть.
– А родители? – спросил Асмер, – ты их видел?
– Нет, – ответил Карелл, мрачно глядя в костер. – Церковь Души не очень-то приветствует связь послушников с их старой жизнью. Когда же я ушел оттуда, и пытался найти отца и мать, у меня это не вышло. Я до сих пор не знаю, где они, и в порядке ли…
– Мне очень жаль…
Карелл кивнул и достал из портсигара еще одну сигарету. Протянул Асмеру и чиркнул спичкой. Ее фитилек, шипя, вспыхнул голубоватым пламенем. Какое-то время мужчины молчали и наблюдали за кронами деревьев, в тени которых сверкали глаза-фонарики.
– Я долго думал, что мне чего-то не хватает, – усмехнулся Асмер, – но теперь, наконец, понял, чего конкретно…
– Хм… – протянул Карелл. – Поделишься?
Асмер глубоко вдохнул дым и так же тихо ответил:
– Спокойствия…
Карелл улыбнулся:
– Понимаю тебя. Только ты не расслабляйся: кто знает, что нас ждет дальше…
– Тут ты прав, дружище…
Они снова замолчали. В наступившей тишине слышался лишь громкий, прерывистый храп Архильда, да тихое потрескивание костра. Через мгновение откуда-то сверху раздался тихий писк. Асмер и Карелл схватили ружья и вскинули их вверх, готовые в любой момент отразить нападение. Глаза-фонарики сверху заметались в панике, и мужчины вскоре поняли почему.
Из густой кроны деревьев, за которой не было видно ночного неба, заструились тонкие, яркие лучи света. Багряные иглы пронзили листовой покров, чем, видимо, сильно напугали прячущихся там существ.
Асмер опустил ружье. Это был всего лишь рассвет. Никто на них не нападал. По крайней мере, пока.
Как только щекочущие лучи света достигли земли, со стороны спящих мужчин послышалось недовольное бормотание. По тому, что храп прекратился, Асмер понял, кто конкретно был крайне зол на солнце, что вздумало помешать его сну. И хоть под сенью густой листвы было все еще довольно темно, мрак ночи расступился, озарив поляну тусклым светом.
Рене все еще спал со счастливой улыбкой на лице, в Нелард спокойно поднялся и медленно подошел к бревну, на котором сидели Асмер и Карелл.
Сел рядом и спросил:
– Как дежурство, не видели ничего подозрительного?
– Ничего такого, чего не видел ты. Только глаза эти… Думаю, из леса нужно выбраться до наступления сумерек, а то скоро эти существа поймут, что свет, отбрасываемый костром не такой опасный, и тогда их уже ничего не будет отделять от нас, – мрачно сказал Карелл, зевая и подкладывая ветки, покрытые каплями росы в костер.
Все вокруг было покрыто росой. Брезентовые одеяла прямо блестели в свете восходящего солнца, а вокруг стоял приятный запах мокрых листьев, густым покрывалом, лежащих на земле.
– Эй, подъем. Хватит спать, нам нужно выбраться из этого леса до заката, – крикнул Карелл в сторону спящих товарищей, и сразу же раздалось тихое шуршание их постелей, и громкое недовольное бормотание:
– На кой будить нас так рано? Солнце еще даже не поднялось, – Асмер услышал голос Архильда. – Ну, ничего не поделаешь, и правда, надо вставать. – Сказал он и пнул ногой подстилку из листьев, служившую матрасом для Рене.
– Эй, аккуратнее, он же ранен! – крикнул на него Асмер.
– Ничего страшного, плечо уже не болит, – весело, как и прежде, Рене улыбнулся Асмеру, а затем повернулся в сторону Архильда. – Если если ты еще раз так сделаешь, клянусь богом, я засуну этот сапог тебе в зад.
Эти слова были сказаны с виду обычным его веселым тоном, но Асмер слышал в них холод и нешуточную угрозу, Архильд и не повел носом. Не обратив ни малейшего внимания на слова Рене, он спокойно встал и принялся собирать вещи. Низкий бородач тоже не стал продолжать выяснять отношения и с обычной своей улыбкой взялся за то же самое. Они были давними друзьями, и видимо подобные выходки как со стороны одного, так и со стороны другого были обыденностью.
III
Лес все не кончался. Он был гораздо больше, чем они предполагали.
Они шли вот уже четыре часа, но густой зеленый потолок так и не думал редеть, становясь, наоборот, все гуще и гуще и пропуская все меньше и меньше света, пока, он, до этого заполняющий все пространство между листьями на верху и листьями внизу, не превратился и редкие конусообразные световые фигуры, берущие свое начало в, практически не существующих проплешинах крон, а затем ниспадающие на землю идеальными концентрическими окружностями.
Чем глубже отряд уходил в лес, тем меньше становилось световых пятен и тем темнее становилось вокруг. Вскоре их стало так мало, что они начали невероятно ярким свечением выделяться
