Книга Моя любимая куколка - Алена Юрашина

— Хм… ну, я, пожалуй, пойду… так что… до завтра, Макс. Если, конечно, ты выживешь…

Он сомкнул пальцы на моей руке, стоило мне отвернуться.

— Подожди… — покачивался туда-сюда с закрытыми глазами, пытаясь собраться с мыслями. Его море сильно штормило, но Макс бывалый матрос, — подожди. Не уходи… пожалуйста, не уходи… я… я больше не вижу дороги, — так тихо, неуверенно пробормотал, что я удивленно подняла брови, — и я не знаю, куда мне теперь идти… скажи, куда мне идти?..

Секунду раздумывала над этими непонятными словами. И что все это означает? Потом встряхнулась. С чего-нибудь эдакого, вероятно, и начинается у людей белая горячка.

— Ты издеваешься? Круто развернешься, сделаешь несколько шагов и упрешься прямо в свою кровать. Вот же она, стоит прямо по центру. Не волнуйся, мимо этого… аэродрома такой пилот, как ты, не пролетит.

Я снова направилась к выходу, но Макс оказался проворнее. Снова сделал это: снова захлопнул дверь перед самым моим лицом, только на этот раз я очутилась по эту сторону от нее. Неведомо откуда взявшийся ключ провернулся в замочной скважине, и так же быстро исчез в кармане его джинсов. Похоже, этот парень пьян не настолько, как мне вначале показалось.

Оставалось лишь оторопело разглядывать текстуру запертой двери. Если бы он сейчас ко мне хоть пальцем прикоснулся, наверное, я бы закричала. Наверное. Не знаю. Но Макс не прикоснулся. Так и продолжал стоять прямо за моим плечом, очень близко, не шевелясь, молчал, но я ясно слышала, как изменяется его дыхание, учащается, становится тяжелым. Кажется, это было заразно, потому что у меня пульс тоже зачастил. Ситуация становилась все более двусмысленной. Невинные шутки кончились, но страха, как и тревоги, я пока не испытывала. Без суеты развернулась. Я смогу с ним справиться. Это же Макс.

— Немедленно открой эту дверь.

Он смотрел будто сквозь толщу тумана, и в то же время привычно, выгнул бровь дугой. Определенно забавляется, хочет поглядеть, как я выкручусь, решила, осторожно переводя дух.

— Открой сейчас же.

— А если не открою? Может… я не хочу, чтобы ты уходила. Может… спать я тоже не хочу, — и вдруг улыбка совершенно стерлась, — разве только с тобой.

Теперь я растерянно шарила глазами по его лицу. Внутри снова возникло, все больше разгораясь, гнетущее глухое беспокойство. Напряжение в комнате нарастало, мое замешательство тоже. Как договориться с этим Максом, я пока не знала. Рассердилась.

— Тогда я сама открою эту дверь. Дай мне ключ, — уверенно протянула руку, — Макс, ты же знаешь, я все равно уйду.

Он отступил на шаг, облизнул губы и заложил большие пальцы за пояс. Небрежно пожал плечами.

— Ну, если так… Подойди и возьми. Все просто. Достанешь ключ — сразу выйдешь отсюда. Вот такой незатейливый квест.

Мы оба перевели взгляд на передний крошечный узкий джинсовый карман. Он с удовольствием наблюдал, как моментально я вспыхнула, столкнувшись с непреодолимым препятствием.

— Не стану я туда лезть. Ну, вот еще!

Он нагловато ухмыльнулся, покачиваясь на нетвердых ногах, но не двигаясь с места.

— На то и расчет. Итак…

Я сложила руки на груди. Не дождется. Моего страха ему не видать, как собственных ушей.

— Итак… выпускать меня ты не собираешься. Ну, и что теперь, Макс? Чего тебе от меня надо?

Смотрела, как он сокращает дистанцию между нами, а он наблюдал за моей настороженной гримасой. Мягко, боясь напугать, взял за руку, коснулся запястья, нежно, невесомо огладил. И голос его — бархатистый, пролился, точно мед.

— Ничего, о чем бы ты сама уже не думала… Ничего, что бы себе уже не представляла… Хватит убегать от меня… я все равно не отстаю ни на шаг… я дышу тебе в спину… я рядом… а ты в моей ловушке.

Кожа немедленно покрылась мурашками, вздыбились волоски на всем теле, и я окончательно растерялась. Что он говорит? И главное, зачем он говорит это? А Макс выводил узоры пальцем по моему запястью, спустился к ладони, заставив замереть от удовольствия, потому что узоры были уникальными. Прожженный бабник. Эта мысль проплыла стороной: глупое сердце уже колотилось, в горле наступила засуха. Его взгляд поплыл, да я сама видела его нечетко. Услышала негромкий чарующий смех.

— Мне нравится реакция твоего тела на меня. А моя реакция на тебя нравится мне еще больше.

Поняв, куда он смотрит, охнула, резко вырывая пальцы, снова скрестила руки перед собой, вцепившись в собственные плечи. Как я могла забыть, что на мне лишь тонкая просвечивающая ткань, которая почти ничего не скрывает?

Макс подошел ближе некуда.

— Скажешь, просто замерзла? А если и так… согреть тебя я сумею, — я прижалась к двери, упрямо, дерзко поднимая подбородок. Кажется, именно этого он и добивался. Руки опустились мне на талию, а потом скользнули ниже, заставив напрячься, — боишься меня? Не бойся, я никогда тебя не обижу. Никогда. Я только хочу посмотреть… можно? — и он неожиданно сбросил тонкую бретельку. Шелк послушно пополз по плечу вниз, но я поспешила вернуть бретельку на место, заторопилась, будто оправдываясь, тираня ладонями его плечи:

— Нет, нельзя. Нам нельзя! Не надо так делать! Не надо… Макс…

— Тсс… — почувствовала его руку на своих ребрах, — а как надо?

Теперь он водил костяшками пальцев вверх-вниз, неспешно, умело и очень опасно, всякий раз останавливаясь в миллиметре от груди, обводя ее четкий нижний контур, заставляя трепетать, негодовать… приветствовать.

— Так? — мягко сказал, и вдруг толкнулся вперед бедрами, вжимаясь в мои бедра, и дистанция между нами стерлась, — как ты хочешь? — шепнул, искушая, на ухо, почти коснувшись губами мочки, — будет так, как захочешь. Только скажи мне, как ты любишь… покажи мне, как ты любишь…

Я уперлась руками ему в грудь, силясь оттолкнуть. Не получалось. Накрыла настоящая паника. Я чувствовала на себе все его напряженное звенящее тело. Все. Каждую выпирающую его часть.

— Макс, да отвали ты, я не шучу. Не трогай меня. Не трогай! Отпусти сейчас же!

Он примирительно поднял руки, сдаваясь, но нависать не перестал, по-моему, даже не до конца осознал, что я действительно протестую.

— Хорошо… хорошо… Я все понял. Я понял… Мне нужно придержать лошадей. Я их уже придержал, смотри… И вот мы с тобой пускаемся в медленный неторопливый галоп… Ну, что, поскакали, малышка?

И его губы вдруг без объявления войны накрыли мои губы. Будто в родную гавань зашли. Первые ощущения были довольно смешанными,