несколько дней. Страшно, знаешь ли.
На том конце провода возникла пауза. Мири слышала только тяжелое дыхание друга. Лишний вес явно мешал ему.
— Причина действительно в этом? Если так, то пауза на пару часов — только в плюс к твоей подготовке. Дай голове отдохнуть, ты уже не можешь ничего запоминать. Я прав?
— Да… — озадачилась Мири. Тиур очень точно подметил ее текущее состояние. Она тревожилась, перечитывала строки по нескольку раз, а потом понимала, что ничего не запомнила, ни одной формулы.
— Я тоже готовлюсь к серьезному экзамену. Я понимаю тебя.
— Ты так и не сказал, где учишься и кем хочешь стать. К чему готовишься?
— Я режиссер. Будущий. Хожу на курсы. Сейчас мне нужно написать сценарий. Но с идеями туго. Я в небольшом творческом тупике.
— А какая тема? — тут же заинтересовалась Мири. Вот оно что! Оказывается, ее друг смотрит на мир совершенно иначе: наблюдает, представляет, придумывает и собирает информацию воедино — он созидатель. И даже ни разу не говорил об этом, скромняга!
— Я скажу, если пойдешь со мной на «зачарованную лютню».
— Эх, я слишком заинтригована! Ладно, пойдем!
— Я заеду за тобой через час.
— Угу.
Мири отключилась. Начала соображать. Заедет. У Тиура, что, машина есть?
Она думала, что он простой студент, подрабатывающий официантом. Хотя, если подумать, для простака он слишком манерный и интеллигентный. И танцует как бог. Может, он и работает в «ведьминой избе» только потому, что хочет понять роль скромного трудяги в сфере общепита? Наблюдает, как ведут себя с ним в этой должности люди. Или еще что-то?
Каков интриган! О чем же он хочет снять свою короткометражку? Это у него экзамен такой, что ли?
А еще очень интересно, почему он скрыл эту информацию от Мири. Вдруг он богат, и не хочет, чтобы к нему липли из-за денег?
Он неоднократно говорил, что предпочитает пешие прогулки, красочно описывал их пользу. Неужели из-за небольшого дождика решил пересесть на личный транспорт?
Поглощенная мыслями, Мири опомнилась, когда примеряла подходящий для похода в театр костюм. Не могла определиться между фиолетовым и серым.
Вдруг серый вельвет покажется другу скучным? А если он захочет использовать ее образ для какого-нибудь персонажа? А не будет ли фиолетовый выглядеть слишком вызывающе?
«А-а-а!» — доносился из головы внутренний голос. Максимально неконструктивный внутренний ор мешал сосредоточиться.
Зачем так переживать-то? Если это простой поход в театр? Да, парни ее прежде никогда не приглашали в такие места, ну и что?
Непонятно, но очень волнительно.
Ровно через час, поправляя шляпу, Мири вышла из подъезда и тут же наткнулась на элегантное, винтажное, словно из другой эпохи, авто. Таких машин обычно на дороге не встретишь. Тиур музей, что ли, ограбил?
— Интересная машинка, — Мири любопытно заглянула в кожаный салон. Строго, стильно, в дизайне ничего лишнего. Никаких идолов под зеркальцем или фотографий. А вот конспектов и журналов по тонкостям кинематографа на задних сидениях валялось предостаточно. Оптика, работа со светом, постановка кадра и дофига чего еще. Не успела разглядеть. Сумка с видеокамерой и штативом и еще какими-то приблудами тоже имелась.
— А мы точно в театр едем? — уточнила Мири.
— Точно, точно. Я просто прямо с занятий.
— А… ясно. Ну, давай, погнали!
— Ты не пристегнулась.
Мири чертыхнулась и прицепилась к сидению. Тиур одобрительно хмыкнул и плавно тронулся, дернув рычаг переключения передач в форме змеи. Тиур к рептилиям явно неравнодушен.
Ехал он осторожно, строго по правилам и не превышая скорость. После езды с Румаром или его другом, было запредельно непривычно испытывать такое спокойствие. Оно и понятно, машина очень редкая и старая, таких «Ланей» давно не выпускали, в случае чего, запчастей не найти.
Не изменяя своим лакейским привычкам, Тиур припарковался недалеко от театра, обошел машину и, открыв перед Мири дверцу, помог выбраться. Этот шофер был великолепен в своей роли.
Мири придерживала шляпу: ее норовило сдуть внезапно поднявшимся ветром. Субботнее утро началось пасмурно, но тихо, а теперь погода разыгралась, злилась на людей, заставляя их прятаться в четырех стенах.
Тиур вел Мири под руку, они шли в толпе, поднимались по очень длинной мраморной лестнице к резным колоннам, откуда на людей смотрели беспристрастные изваяния героев легенд, горгуль и зверей.
— Знаешь об Охотниках?
— Едва ли, — задумалась Мири. — Слышала, они в Плоцк не заходят.
— Да, но видишь лица этих двоих? — Тиур указал на две гигантские фигуры, которые на плечах держали свод. — Так вот, этих героев писали с реальных Охотников. Эти люди спасали города когда-то. Спасали людей в столице, когда с небес обрушился ураган, сметающий здания и уничтожающий все живое.
— А я слышала, Арийск был разрушен из-за сильнейшего землетрясения.
— Свидетелей нет, правды мы не узнаем, но образы героев остались нам как наследие и назидание.
— Интересно.
Тиур и Мири вошли в фойе, оставили пальто и неспешно дошли до зала, занимая центральные места чуть ближе середины зала.
— Тут лучший ракурс и достаточное отдаление, чтобы видеть картину целиком, но не терять из виду детали.
— Угу.
Мири не могла не заметить, как был вдохновлен ее друг. До того, как начался спектакль, он рассказывал ей о том, как устроено это помещение, и почему тут такой глубокий, создающий эхо, звук. Говорил про положение софитов и потайных отверстий в стенах и полу. Об иллюзиях, делающих пространство больше, чем есть на самом деле.
Мири слушала, попутно отписываясь Румару, что она в театре, а затем отключила звук.
А потом началось представление, где волшебный музыкальный инструмент постепенно сводил с ума одного барда за другим. Каждый из них знал, что лютня проклята, но очень уж их манила слава и успех.
Играли актеры хорошо, пели проникновенно, а голос героини, которая пыталась спасти от злой лютни своего возлюбленного, звучал так мелодично и сладко, что Мири невольно сомкнула веки.
И вот она снова на бескрайнем поле пожухлой травы, а над головой свинцовое, невыносимо тяжелое небо. Ветер гонит дождевые тучи необычайно низко, и кажется, стоит поднять руку — зацепишь серую вату кончиками пальцев.
Глиняные, покрытые трещинами и сколами урны стоят вокруг нее, их одиннадцать. Они дымятся, из них едва-едва виднеются языки пламени. Огонь в урнах очень слабый и кажется, что ветер вот-вот потушит их.
Почему-то этого не хочется допустить.
Мири оглянулась, и заметила двенадцатую емкость, целую и невредимую. Над ней склонился знакомый старик с хвостиком седых волос. Он стоял к Мири боком, и она видела, как он достает из дальнего кармана щепу и деревянные бруски и подбрасывает в огонь.
— Марвий? —
