проще… Вышел в сад, ни души, ни звука вокруг, черное небо с яркими звездами опрокинулось над спящим городом, пахло мокрой травой, только в зданиях ООН горел кое-где в окнах неяркий свет. Выбрался на дорогу, почти сразу подъехало такси, назвал адрес и через пять минут вышел у дома Кло. Окна были темны, на улице, круто уходившей в нижнюю часть города, – ни души. Тронул ручку дверей – надо было еще придумать, как попасть к бывшей любовнице, ведь все, что было в карманах, отобрали. И наверняка оставили охрану у служебной. Этих, положим, можно и не опасаться, да ведь много, слишком много будет трупов, шума. И так все на грани. Потянул, дверь неожиданно отошла. Логика и здравый смысл подсказывали, что это неспроста – Кло наверняка заперла дверь и даже включила сигнализацию – она ведь не предполагала в эту ночь вернуться домой… Но сирена молчала, и это был дурной знак.
В лифт не стал садиться – зачем шуметь? Если кто-то там, наверху, прислушивается тревожно, пусть получит приятную неожиданность. Кто там может быть? Свои? Вряд ли… Для такой предусмотрительности надо верить не себе, а ему, Абашидзе. Верить в его ловкость, силу, умение. В это никто и никогда не верит. Если бы службы оценивали противника адекватно – они всегда бы выигрывали. Между тем проигрышей хватает, история об этом свидетельствует, и происходят эти проигрыши от неизбывной гордыни: мы-де самые-самые…
Дверь в квартиру распахнулась легко, Абашидзе даже усомнился на мгновение: а вдруг Кло, подыгрывая Актерычу, на самом деле все сделала так, чтобы выиграл он, любимый? Тяжкая мысль, страшное предположение… Тогда получается, что убил ни в чем не повинную женщину, и не какую-нибудь, а ту, с которой спал, если это можно назвать таким забытым советским словом… Она хотела спасти, помочь, она предвидела его шаги, а он ни в чем не разобрался, действовал как мальчик-первогодок… Гнусная штука эта совесть или как ее там? Когда вошел в спальню – увидел в кресле у кровати знакомого негра, «братика». Тот держал в пальцах приготовленную сигару и, взглянув на Абашидзе, не спеша закурил. «Я не зажигал сигару, чтобы вы по запаху не догадались. А что… Игра сыграна беспроигрышная. Что вы от них выберетесь, я знал. Что Кло погибнет – тоже. Что будем делать?»
– И что я приду сюда, вы тоже знали…
– Глупости какие! А ключ? Показывайте…
Молча закурил, слава богу – сигареты не отобрали. А зря. Некоторые в них яд носят. Ладно. Посмотрим. Ниггер чертов…
– Почему вы все так уверены, что ключ здесь? Что Клотильда – убита?
Засмеялся, по-женски всплеснув ладошками:
– Да ладно вам! За Кло я проследил. Что касается ключа… Логика, мой друг. Вы такое слово знаете?
Иронизирует еще… Откуда он? В самом деле брат Кло? Или полиция? А может быть – контрразведка?
– Последнее, – кивнул негр. – У вас выразительное лицо, когда вы просчитываете варианты – на вашем лбу возникают буквы. Вы считали Кло завербованным агентом? Не отвечайте, я же сказал – буквы. Кло действительно агент, чего уж там, все в прошлом. Только наш. Мы подставили ее вашим. Лично на вас бедная девочка вышла самостоятельно. Я думаю, что случайно. Или ваши посоветовали – тут уж вы сами выбирайте. Ключ.
Ошеломляющие сведения. Хотя… Если бы дал себе труд подумать вовремя, мог бы и догадаться. Но комбинация хорошая.
– Поздравляю. Но ключа у меня нет. Тот, что был, я отдал. Своим. Моя ли вина, что он оказался туфтой?
– У нас не получается разговор… – с сожалением произнес негр. – Если я приглашу своих – они на улице, – мы не повезем вас к себе. Мы все выбьем здесь. Решайте…
– Значит, мне отсюда не выйти? Даже если, помечтаем, уложу вас?
Молча пожал плечами. По черному лицу расползлась скука. Он был не просто уверен в победе. Она уже совершилась, вот и все…
– Ладно… Поменяемся местами.
Ошеломленно вздернул брови:
– Это еще зачем?
Идиот… Кретин, с дерева слезь, придурок…
– Даже в Средние века давали возможность умереть самому… Давайте так: или я отдам ключ сам – из рук в руки, или зовите своих. Вы ничего не найдете…
Похоже, он понял.
– Черт с вами. Но предупреждаю, что…
Махнул рукой, сморщился:
– Да вы мужчина ли? А правда, что у вас в детстве мальчикам проращивают детородный орган овсом, чтобы…
Налился синью:
– Заткнись, иначе договора не будет. Медленно. Ты – сюда. Я – к дверям. Начали…
По стенкам переместились на выбранные позиции. «Только бы эти чертовы спицы оказались на месте… – молился почти вслух. – Господи, помоги».
– Что вы бормочете? – подозрительно уставился.
– Сочиняю текст декларации. Вот уже сочинил: высокие договаривающиеся стороны…
– Вы не «высокая сторона». Вы шпион, взятый с поличным. Двадцать пять лет каторги – это вам светит в лучшем случае.
– Значит, ключ не нужен?
– Сволочь… Ты меня достал! Ладно, выкладывай, сутенер чертов!
– Итак: высокие договаривающиеся стороны пришли к очевидной мысли – без одной из сторон вторая не получит искомого: я – свободы, ты – ключа. Посему: мне наличными пятьдесят тысяч «зеленых». Это даже не гроши, если учесть, что остается в вашей благословенной стране! Включай рацию, я хочу иметь подтверждение.
Покорно кивнул, обнаружился наушник в ухе, что-то сказал негромко.
– Тебе придется поверить на слово. Они там согласны. Давай… – протянул черную ладонь. С тыльной стороны она была почти нормально-розовой.
Скосил глаз: на месте. Торчат, миленькие… Медленно, чтобы усыпить осторожность черного, начал перемещать банки и склянки, наборы для ногтей и флаконы с духами. Тот стоял не шелохнувшись, в лице явственно обозначался детский интерес. И тогда, мгновенно выхватив спицу из вазы, переместил ее острие в кончики пальцев и метнул, как когда-то на занятиях. Слава создателю, позже регулярно повторял это упражнение.
Контрразведчик захрипел и медленно осел, ведя спиной по стене. Спица вошла в кадык, бедняга даже не успел вскрикнуть. Подскочил к нему – рация была включена, теперь оставалось надеяться только на то, что там, внизу, отвлеклись и не услышали странного, смертного звука. Проверил карманы: в правом обнаружил пачку франков и глушитель от пистолета. Под мышкой – кобуру со стандартным кольтом. Мгновенно навинтив глушитель, поднес рацию к уху, там уже спрашивали: «Жан, Жан, отвечай, ты получил вещь?» «Он, оказывается, Жан… – сказал вслух недоуменно, – надо же, какое распространенное имя…» Ткнул пальцем в крем, ключ оказался на месте, завинтил крышку, сунул достояние в карман. Оттопырилось немного, ну да ничего… «Поднимайтесь… – прохрипел в микрофон. – Он заупрямился снова. Русский пидор…» – «Идем», – отозвались бодро. Теперь
