Я ни на миг не сомневалась, какой смысл он вкладывал в это негромкое и уверенное “будь со мной”. И мне, чёрт возьми, этого хотелось. Коснувшись кончиками пальцев его щеки, я произнесла:
— Раз так, то… пошли в спальню. У меня есть ещё один самый действенный метод лечения.
Глава 13
Глубоко в душе я мечтала, что утром после романтической ночи меня, словно в мелодраме, разбудит нежный поцелуй, крепкие объятия, запах кофе и круассанов. Иногда случаются приступы сентиментальности, ничего не могу поделать. Однако моим персональным будильником стало доносящееся с улицы лошадиное ржание и крик: “Нейра Э-э-ле-е-е-ен!!”.
Да уж, реальность обрушивается на голову пыльным мешком, когда этого совсем не ждёшь. Подскочив на кровати, я на цыпочках подбежала к окну и отодвинула занавеску. В спину упёрся непонимающий взгляд Норвина, я почувствовала жжение между лопаток.
— Кто это? Что ему нужно в такую рань? — спросил муж, тоже поднимаясь с постели.
Приехавшим оказался Горн. Увидев меня в окне, он поднял руку и бодро помахал. Заверив Норвина, что всё в порядке, я пошла узнать, зачем приехал гость из Лихой. Он тепло меня поприветствовал и вручил подарочек от местных, “чтоб не забывала и почаще захаживала”. В роли презента была корзинка с натуральными деревенскими продуктами, а ещё большая клетка с пятью рыжими… курами. Открыв рот, я смотрела на то, как Горн деловито сгружает клетку на землю. Птицы беспорядочно махали крыльями и недовольно кудахтали.
— Это вам от наших женщин. Самая лучшая порода! Посмотрите, какие крепкие голени, какие блестящие гребешки и перья, а яйца несут — во! С кулак! А уж какой наваристый бульон из них получится — пальчики оближете.
— Ммм… — я не знала, что сказать, чтобы не обидеть, ведь мой гость так вдохновенно расписывал достоинства “подарка”. — Спасибо за всё, дорогой Горн, но я не могу это принять.
В голове метались панические мысли. Если поначалу я, завидев клетку, подумала, что старик везёт кур на рынок, то теперь сомнения растаяли. Что я буду с ними делать? Неужели жители Лихой думают, что я буду сворачивать птицам шеи голыми руками и ощипывать, чтобы потом сварить бульон? Нет уж, я городская жительница, меня от такого в дрожь кидает. Можно, конечно, держать их только ради яиц, но для этого кур надо кормить и ухаживать за ними.
Меня решили насильно осчастливить. Вот задачка!
— Как это не можете? Да меня в деревню не пустят, если я привезу подарок обратно. Соглашайтесь, нейра Эллен. У вас на столе всегда будут только самые свежие яйца!
Горн так убеждал меня, так просил, что мне ничего не оставалось, как согласиться. Норвин тоже был шокирован презентом, зато Пискуну понравились наши новые питомицы. С любопытством малыш фамильяр наблюдал, как те разбредаются по двору, клюют травинки и копаются в земле. Решить бы ещё, что с ними делать! Когда я спросила об этом у Норвина, он посоветовал нанять прислугу.
— Мне опять нужно уйти. Дела не ждут, — сообщил он и пообещал: — После того, как вернусь, возьму тебя в одно любопытное место.
Кстати, наше взаимолечение прошло вполне успешно. Что называется, совместили приятное с полезным. Не только Норвин отметил, что его покинули последние признаки магического выгорания, дискомфорт в месте ранения и тяжесть в животе после жирного ужина, но и я чувствовала себя словно заново родившейся. Знала бы, раньше начала терапию.
Хотя нет, всё шло своим чередом, как надо, тютелька в тютельку. И хорошо, что ни один из нас не спешил.
Я так и не допыталась, в какое такое место он меня отведёт. Если Норвин не хотел что-то говорить, то пытаться чего-то добиться — только время тратить. По традиции я обещала ему, что не буду творить безрассудства (только за спиной держала скрещенные пальцы на всякий случай), и проводила из дома.
Отпускать мужа не хотелось, сердце было не на месте, но долг есть и у него, и у меня. Нужно посетить госпиталь, а потом пробежаться по городу и сделать несколько заказов. Но куры были не последним сюрпризом этого утра. Когда я уже собиралась выезжать, за калиткой мелькнула яркая шляпа посыльного. Он доставил мне два письма: от неизвестной женщины и от Луизы Эвелейс. Послание жены градоправителя я распечатала первым. В нём она снова благодарила меня за чудодейственные капли и спрашивала, когда мы будем организовывать женские курсы для юных нейр и надеялась, что я приду к ней в гости в воскресенье, чтобы обсудить этот вопрос.
Дочитав первое письмо, я взялась за второе. Только бросив взгляд, я заметила, что почерк неаккуратен, некоторые слова зачёркнуты, словно писал ребёнок или человек, получивший самое минимальное образование.
Мне не давала покоя личность отправительницы, но уже спустя несколько секунд я получила ответ. Звали её Сайли Молл, женщина была повитухой. Она жила в маленьком городке западней Левилля, и до неё дошли вести, что скоро я открываю курсы для женщин, на которых буду обучать акушерскому мастерству.
“…Дорогая нейра Эллен, мне написала о вас моя знакомая, Крелла, она живёт в Левилле. Крелла советовала вас, как толковую целительницу, которая может многому меня научить. Я не имею диплома и прочих документов, ремеслу меня обучала моя бабушка. Я чувствую, что многого не знаю, поэтому хотела бы посетить ваши курсы. Буду благодарна, если уделите время и сможете написать ответ. Жду и надеюсь, что вы согласитесь меня взять!
С огромным уважением, Сайли Молл”.
Я несколько раз перечитала письмо, вспоминая обещание старушки Креллы. Она всё-таки сдержала его и рассказала обо мне своим приятельницам. Я не сомневалась, что это лишь первая желающая, их несомненно будет больше, и вместе мы сможем восстановить женскую повивальную школу. Да Ойзенберг сам себя в нокаут отправит, когда узнает!
Письмо здорово подняло мне настроение, но прежде, чем кого-то обучать, надо всё грамотно организовать. А это настоящая головная боль.
Всю дорогу я думала и представляла, как будут функционировать продвинутые акушерские курсы. Я сказала нейту Клавиусу, что в будущем нам понадобится место, где смогут жить те, кто приехал на учёбу из других городов и деревень. Это будет небольшое общежитие на территории госпиталя или гостевой дом, где прибывшие смогут недорого снять комнату.
Впрочем, поживём увидим. Я вот размечталась, а может, мало кто захочет работать в моём госпитале и обучаться у меня акушерскому делу, сочтя шарлатанкой. Я называла госпиталь именно “моим”, хотя прекрасно понимала, что принадлежит он городу, а не лично мне. Просто уже успела с ним сродниться, как с домом, да и нейт Эвелейс сказал, что я буду там кем-то вроде “главного врача”.
Это утро выдалось спокойным и даже немного скучным: новых пациенток не было, никто не рожал, даже Ойзенберг не бегал по коридорам, злобно сверкая глазами. Тем временем, мои нововведения давали первые плоды: в родовом отделении потихоньку начинали сравнивать “до” и “после”. Об этом не говорили прямо, но как среди лекарей, так и среди практикантов шли разговоры о том, на чьих койках родильницы поправляются быстрей, чьи младенцы рождаются без травм и повреждений, кого не мучает лихорадка.
