В конце-концов, не будет же Норвин есть то, что ему не по нраву? Я не расстроюсь.
— Что ж, — я потёрла ладони, — пора звать господина мага к столу!
Пискун решил не мешать нашему общению и не смущать своим присутствием. Тиин проявил чудеса деликатности и ретировался в сад, напомнив мне о том, что хорошие мужики на дороге не валяются, и чтобы я держала наготове какое-нибудь средство для желудка, если вдруг мужу станет плохо после моей стряпни. Этот клочок меха совершенно не поддавался воспитанию и всё время старался меня поддеть, при этом мило улыбаясь и хихикая. Но я привыкла, всё равно деваться некуда. И прониклась к пушистому вредине тоже, мы стали кем-то вроде старых друзей. А что делает друг, когда ты подскользнулся и упал в лужу? Правильно, смеётся громче всех.
И всё же в голове промелькнула запоздалая мысль: “Может, действительно следовало выбрать ресторацию?”. Но, кажется, Норвин выглядел довольным: взгляд тёплый, едва заметная расслабленная улыбка. С определённой поры мне стало важно его одобрение. И это я ещё борщ не готовила! Хотя борщ у меня и получался весьма и весьма своеобразным.
— Похвальное желание, Эллена, — прокомментировал Норвин, садясь за стол. — Обо мне давно никто не заботился. Матушка никогда не готовила, для этого у нас была прислуга. То, что ты решила накрыть ужин своими руками, достойно восхищения.
— На самом деле это просто, — я ловко разложила еду по тарелкам. — Было бы желание и свободное время, а мне его всегда не хватало.
— В твоём старом мире? — Норвин наколол хрустящий ломтик на вилку. Он ел, как настоящий аристократ — с чувством, с толком, с расстановкой, без спешки или противного чавканья.
Я замерла на несколько секунд: таким сильным был шквал воспоминаний. А ещё с удивлением поняла, что не скучаю по прошлой жизни. Она пробуждает тёплые воспоминания, как детские фото из альбома, но вернуться туда не хочется. Я нашла своё место и своё предназначение.
— Я привыкла везде спешить, бежать, из-за этой спешки некогда было насладиться обычной жизнью. Но я ни о чём не жалею, мне нравилась моя работа: и та, что была, и та, что есть сейчас.
— Как твои бывшие мужья относились к твоему занятию? Они не говорили, что место женщины у домашнего очага?
— Скорее не у домашнего очага, а у электрообогревателя, — с губ сорвался смешок.
Это был первый раз, когда Норвин спросил о моих замужествах. Прежде он делал вид, что этих фактов не было в моей биографии.
— Я, конечно, в курсе, что ты попаданка, но не забывайся и не употребляй такие слова в присуствии чужих, — напомнил Норвин.
Он уже знал от меня, что такое электричество. Я рассказывала ему о научных открытиях, его удивляло это точно так же, как меня — магия. Когда Норвин был болен, мы разговаривали о многом, мне нравилось погружать его в мир, который казался ему страшно загадочным. Я рассказывала о своих немногочисленных, но интересных путешествиях, о красивых уголках России и мира, даже несколько песен спела.
Ещё поведала о Первой и Второй Мировых Войнах, о своём дедушке лётчике. Как боевому магу, ему было интересно слушать об оружии даже из уст такого дилетанта, как я. И с точки зрения местного обывателя наш мир казался ему поистине волшебным.
Говорили мы и о семье. Как бы это сопливо и розово не звучало, но мне казалось, что я знаю его всю жизнь — настолько легко и приятно было с ним общаться.
— Скажи честно, тебя задевает то, что я уже была замужем?
Надо сразу поставить точки над Ё. Как-то раньше мы обходили столь деликатную тему.
Норвин вздёрнул бровь и отодвинул тарелку. Я даже не заметила, как она опустела.
— Чем лучше я тебя узнаю, тем меньшее значение для меня это имеет. Мне просто хорошо с тобой, Эллена.
Он замолчал. Молчала и я, а в голове стремительно кружились мысли. Только недавно я увидела то, чего не замечала раньше. Наверное, с мужчинами у меня не складывалось потому, что я сама в глубине души не хотела ничего серьёзного, не хотела никого подпускать к себе слишком близко, смыслом моей жизни была работа. Да, я была замужем, у меня была семья, но как же далеки мы были друг от друга. Я думала, что влюбилась, вышла замуж один раз, второй, потому что не хотела остаться старой девой и расстроить маму. И только сейчас нашла смелость признаться самой себе, что на самом деле не хотела этого всего, а мужчины были “не моими”.
И детей они не смогли мне дать, потому что в глубине души я тоже этого не хотела и опасалась. Захотела только в сорок, да и то это было эгоистичное желание заткнуть пустоту в душе и спастись от одиночества.
А сейчас пустота исчезла сама.
— Знаешь, а у тебя черты лица поменялись, — Норвин хитро прищурился. — Характер накладывает отпечаток на внешность. Ты стала более дерзкой, более яркой и интересной. Мне жаль ту прежнюю Эллен, девочка ни в чём не была виновата. Но она не привлекала меня, не воспламеняла кровь.
Хм, а я, значит, воспламеняю. Я это уже замечала, но услышать такие слова было приятно. Настроение немного омрачило упоминание бывшей хозяйки моего тела, но я решила, что о делах мы поговорим после. В том числе и о погибшей целительнице.
Убирая посуду, боковым зрением я заметила, как муж поморщился и украдкой коснулся живота. Я сразу насторожилась:
— Норвин, что с тобой?
— Ничего, тебе показалось, — ответил он как ни в чём не бывало.
— Живот болит?
Вот и наготовила на свою голову, называется! Но Норвин, как настоящий солдат, ни за что не признается. Вздохнув, я сложила посуду и вытерла руки полотенцем.
— Почему ты не отказался?
— Родители научили меня уважать труд других людей.
— Не стоило себя мучить, мне теперь будет стыдно. Я думала, что боевым магом нужно много жирной пищи.
Блин-блин-блин, надо было слушать Пискуна. Накаркал, шкура меховая! Не удалась картошечка, у меня самой поджелудочная заныла, хоть я и съела совсем чуть-чуть, а Норвин всю тарелку умял.
Поднявшись из-за стола, Норвин подошёл ко мне, положил мне руки на плечи и сжал их. Наклонился, коснувшись моего лба своим.
— В книгах много чего пишут, — произнёс шёпотом, и у меня по коже пронеслись мурашки.
— Сейчас дам тебе лекарство.
А голосок того… не слушается. И слабость колени подкосила. Но в первую очередь я должна позаботиться о пациенте. Экспериментальным путём я выяснила, что масла надо лить поменьше, а мясо брать менее жирное. Я хотела избавиться от захвата, но стальные пальцы на плечах сжались сильнее, и я поняла, что больше вырываться не хочу.
— Эллена… — тихо произнёс Норвин. — Всё не так страшно, как ты себе вообразила. Желудок настоящего мужчины переварит даже башмак, если его приготовила любимая женщина. А теперь прекрати бегать и суетиться. Сегодня мы оба свободны, этот вечер только наш. Будь со мной.
