которого почти ничего не осталось. Хотя… нет, все-таки осталось. Александр схватил бластер и вбежал в темное душное помещение, полное дыма, гари и копоти, осмотрелся, стараясь не вдыхать ядовитые пары. На полу валялись трупы штурмовиков. Небольшая гостиная, которая соединялась с кухней, была похожа на поле боя. Включилось аварийное освещение и в свете красных ламп агент пытался хоть что-то рассмотреть, при этом напрягая весь свой слух (вдруг что услышит). Где-то рядом шумел генератор резервного питания. Снаружи доносились ругательства Швайна и его подчиненных, которые перетаскивали раненных или отпугивали зевак.
Внимательно осмотрел стены, увешанные картинами, потолки и пол. В кухонной зоне, рядом с рабочей поверхностью его внимание привлекло небрежно положенный коврик, совсем не тронутый взрывом и грязью. Подойдя ближе, он оттолкнул его ногой и хмыкнул, схватив бластер поудобнее. Под ним оказался герметичный люк, похожий на вход в убежище или нечто подобное. Александр присел на корточки и постучал кулаком по холодному металлу.
- Мятежники! Советую вам сдаться и не усугублять свое наказание еще больше!
- Кто вы? – донеслось снизу спустя долгое время. Это была женщина.
- Тихо, Мира! – зашипел мужской голос.
- Эфи, уже поздно. Надо признать. Ради Эзры…
- Женщина… - проворчал мужской голос.
Каллус хмыкнул. В дверях показалась лоснящаяся физиономия Швайна.
Агент снова постучал по люку и произнес:
- У вас две минуты, после чего вы будете уничтожены на месте.
В дом вошло несколько агентов. Швайн подошел ближе к Каллусу.
- Думаешь, дипломатия круче грубой силы?
- Нет, сэр. Здесь есть ребенок. И ради его безопасности они не будут оказывать сопротивление. В конце концов, бежать им некуда, сами знаете.
Старик хмыкнул, отряхнув невидимую пылинку с моего мундира.
- Признаю, я недооценил твои умения, Александр. Извини. Но по мне лучше и эффективнее было просто уничтожить этот биологический мусор.
Каллуса внутренне передернуло, но внешне он сохранил легкую улыбку на губах.
- Две минуты истекли. Ваше решение?
Не прошло и полминуты, как снизу мужской голос ответил.
- Отойдите подальше! Я открываю люк. Здесь ребенок! Не стреляйте!
Швайн пожевал губы, мотнув головой. Солдаты отошли подальше от люка. Каллус тоже сделал несколько шагов в сторону. Свое слово он сдержит, но не был уверен насчет солдат и своего начальника. Этому отморозку все что угодно в голову ударить может.
Крышка люка открылась. Еще через несколько минут показалась кудрявая голова семилетнего мальчика. Медная кожа, синие волосы, синие глаза, смотрящие одновременно со страхом и любопытством. Каллус завладел вниманием мальчика, который открыл рот от удивления, смотря на почти двухметрового светловолосого мужчину с волевым подбородком, с карими глазами. Каллус тоже не сводил глаз с лица мальчика, понимая, что через несколько минут этот мальчик станет сиротой, потому что его родителей отправят в тюрьму за тяжкие преступления. А ему два пути: на невольничий рынок либо на улицу. И в данном случае Александр не знал, что хуже.
Следом за мальчиком показалась взволнованная молодая женщина в закрытом костюме. Волосы были прикрыты светлой тканью. Такая же медная гладкая кожа, морщинки в уголках глаз. Посмотрев в ее глаза, Каллус на некоторое время завис. Они были фиолетового цвета, каких мужчине еще не доводилось видеть в своей жизни. Женщина гордо вскинула голову, обвела взглядом всех присутствующих и обняла сына за плечи. Вскоре к жене и сыну присоединился глава семейства – черные непослушные волосы, окладистая борода, медная кожа, голубые глаза. От этих людей веяло свободой, осознанием своей правоты и жаждой жизни. Агенту Каллусу на мгновение стало жаль этих людей. Когда женщина пристально посмотрела на него, Александр нервно кашлянул и отвел взгляд, не в силах смотреть на нее. Она будто смотрела в самую его душу, как умела только его младшая сестра, оставшаяся на Корусанте присматривать за отцом.
Вынырнув из воспоминаний, Каллус прислушался к тому, что говорил Генрих Швайн, стуча жирными пальцами-сардельками по экрану датапада.
- … Вы обвиняетесь в незаконной деятельности, направленной на подрыв действующей власти, в революционных протестах и подпольных радиопередачах, из-за которых в разных частях Галактики воцаряется анархия и смута вместо единого порядка, установленного великим Императором.
- Никакая диктатура не сможет остановить людей от желания жить свободно, - твердо произнесла женщина, прижав сына к себе. – Вы всего лишь пешки, но и от вас избавятся так же легко, когда вы станете не нужны. Мы всего лишь защищали свободу нашего сына!
- Молчать! – рявкнул офицер. Швайн продолжил. - Ваша бандитская группировка работает с самого воцарения Империи, но особо сильно вы потревожили нас два года назад. И нам удалось арестовать вашего друга, бывшего губернатора Азади. Он-то и выдал ваше местоположение. Доказательств более чем достаточно, поэтому вас просто проводят в тюрьму до выяснения всех обстоятельств дела.
- Как же наш сын? – спросил сухо мужчина, положив руку на плечо дрожащей от страха жене.
- А что мне ваш щенок? В имперских тюрьмах не предусмотрено детских садов. Можно убрать... - он вскинул руку, и несколько штурмовиков нацелились на всхлипнувшего мальчика.
- Нет! – взмолилась женщина, упав на колени. – Умоляю, не делайте этого! Он – мое единственное дитя…
- Всего лишь спиногрыз, каких много, - проворчал Швайн. Но заметил выражение лица агента Каллуса, поэтому спросил. – У вас есть мнение по данному вопросу, агент Каллус?
- Почему вы спрашивайте меня, капитан? – ленивым тоном спросил Каллус у командира.
- Перестаньте, я видел, как эта женщина на вас посмотрела. Что будем делать с мальчишкой? Уничтожим сейчас? Продадим в рабство или просто отпустим? Учтите, что у меня нет желания возиться со всякой документацией по данному инциденту.
Александр вздрогнул, посмотрел на присутствующих и остановил свой взгляд на заплаканном лице женщины, на груди у которой спрятал свое лицо мальчик. На вид ему было лет семь. Александр вздохнул и подошел ближе к семье, оторвал сына от матери.
- Что вы хотите…! – вскрикнула женщина, но умолкла под жестким взглядом агента. Тот обменялся взглядом с мужем женщины, посмотрел на мальчика, который перестал плакать и теперь с ненавистью смотрел в лицо своего противника.
- Как тебя зовут, малец? – спросил Александр, без особого труда оторвав мальчика от пола. Встряхнул. – Ну?
- Э…Эзра… - обиженно пробурчал мальчик, брыкаясь. - Отпустите меня!
- Говорю же, крысеныш! – махнул рукой Швайн. Но Каллус его не слушал.
Он внимательно смотрел мальчику в глаза. Потом почувствовал, что его держат за ногу. Опустил голову и
