тебя не отстану.
Максим засопел, окинул взглядом комнату, словно искал, чем можно Милу треснуть побольнее. А потом фыркнул и встал. Поплëлся за сестрой со словами:
— Вот напросишься ты. Батя вернëтся, я ему расскажу, как ты из его кабинета не выбиралась ночами напролëт. Посмотрю потом, как свои платья будешь у него выпрашивать.
— Кто бы говорил. Сам, небось, уже все книги местами перепутал.
— Ничего я там не путал. Наверное. Всё, короче, показывай уже, что ты там нашла, а то спать очень хочется, — зевнув, пробормотал Максим.
Они подошли к двери в кабинете, но, прежде чем войти, Мила серьëзно предупредила:
— Только не верещи от восторга, а то маму разбудишь.
И пропустила брата вперёд. Тот сделал два шага, огляделся и застыл от изумления. Глядел на открытый проход в тайную комнату и как будто глазам своим не верил.
— Ну как тебе? — подошла Мила сзади и похлопала его по плечу.
— Быть такого не может!
— Может!
— Как ты еë нашла? Нет, не отвечай. Я не хочу знать, — Максим робко шагнул к проходу.
Мила его обогнала и уже из тайной комнаты окликнула:
— Так ты идëшь? Или всë-таки спать вернëшься?
— Да какой уж тут сон.
Максим вошëл, осмотрелся. Вряд ли он когда-нибудь видел хоть что-то подобное. Особенно карту, на которой его взгляд задержался особенно долго.
— И отец хранил всë это в тайне? — произнëс. — Я даже не могу сказать, к какой культуре эти артефакты принадлежат. А это карта Бушующего океана. Но какая-то странная.
— Я тоже так подумала, — согласилась Мила. — Но тут много островов, которых я не припоминаю. Вот этот архипелаг, к примеру.
Она подошла к карте и указала на крупный остров, окружëнный шестью островками поменьше. Они напоминали раковину молюска, брошенную на пути между архипелагом Грин и островом Таркани.
Максим почесал голову и предположил:
— Тысячи полторы лет назад в результате сильного землетрясения под воду ушëл архипелаг Арайа. Это, в общем-то, скорее миф, чем правда. Но кто его знает. Похоже, что это именно он.
— Так может, это карта мифов? Нарисовали так, как могло было быть. А мы теперь гадаем, что к чему.
Максим недоверчиво глянул на сестру и склонился над картой. Хотел понять, нарисована ли она или напечатана. На глаз это определить не получилось. Тогда Максим попробовал потереть линию ногтëм.
И вдруг случилось неожиданное. От прикосновения карта сместилась на юг. Максим и Мила тут же отпрянули, испугавшись, что испортили что-то.
Карта прокрутилась немного и вновь замерла. При этом рисованная рамка оставалась неподвижной, хотя символы на ней изменились. Именно они больше всего и заинтересовали Максима.
— Похоже, это какие-то цифры, — задумчиво произнëс он, внимательно их осмотрев.
— А почему не буквы? — тут же спросила Мила.
— Может и буквы, но нам от этого не легче. Вполне вероятно, они означают координаты. Или топонимы. Или ещё Дэв знает что.
— А вот этот участок в южной части для чего? — кивнула Мила вниз карты.
Там рамка была шире, а по середине на фоне витиеватого узора выделялся большой прямоугольник. Казалось, в нëм было необходимо что-то написать.
— Только не трогай ничего, — предостерëг Максим. — Эта штука, похоже, куда сложнее, чем простая карта.
— А ты прозорлив, братец. Как я этого сама не заметила? — язвительно произнесла Мила.
— Не ëрничай. Ты разве такое видела когда-нибудь? Сама смотришь на эту карту, как туземец на самоезд, а мне ещё что-то говоришь.
— Ты обиделся? — усмехнулась Мила. — Да ладно тебе, не дуйся.
Она отошла к полкам и стала разглядывать артефакты, лежащие на полке. Многое выглядело заманчиво, но только Мила хотела что-нибудь потрогать, как интуиция подсказывала, что лучше ничего даже не касаться.
А потом на глаза попался продолговатый предмет, похожий на рукоять боевого ножа. Ребристый, чëрный, с небольшим эфесом. Опасным он выглядел меньше всех остальных. Напоминал сломанную часть чего-то крупного и непонятного.
Мила взяла его в руки, повертела и заметила кружок размером со спичечную головку. Коснулась его кончиком пальца. И внезапно со стороны эфеса вылезло тончайшее лезвие. Взглянуть на него поперëк, так и вовсе не увидишь.
— Смотри, что я нашла, — позвала брата Мила.
— Что это? Ножик?
Мила покрутила штуковину, взмахнула. Даже и не заметила, как концом лезвия задела угол полки, а тот отвалился. Тут же Мила испуганно выронила нож и подняла руки.
— Ты что натворила? — кинулся Максим осматривать полку. — Тебя к артефактам на версту подпускать нельзя!
— Я случайно, — застонала Мила. — Я даже не заметила.
— Кто бы сомневался. Теперь батя узнает, что мы здесь были.
Максим поднял отрезанный уголок, оглядел его.
— Может, починить ещё можно? — заглянула Мила ему через плечо.
— Склеить то склею, — протянул задумчиво Максим. — Но ты посмотри, какой ровный срез. Как будто так и было.
— Ничего себе! Дай посмотреть.
Мила потянулась за обрезком и не заметила, как еë волосы коснулись Максима. Тот фыркнул, будто ошпаренный, и дëрнулся. Врезался в полку, а на голову ему рухнул артефакты, похожий на пустую фоторамку.
Мила выпрямилась и недовольно произнесла:
— Это он мне ещё что-то говорит. Сам, как слон в посудной лавке. Сломал что-то?
Максим виновато поднял рамку и покрутил в руках.
— Не, вроде пронесло.
Он хотел было убрать еë в сторону, но случайно что-то нажал. Пространство внутри рамки затянула дымка, всплыли незнакомые символы. Несколько секунд они парили в воздухе, но затем преобразились в понятные буквы и выстроились в целую фразу:
«Идëт поиск предметов…»
— Ты это видишь? — спросил поражëнно Максим.
— Нет, что там?
Максим повернулся к сестре и посмотрел на неë через рамку. Несколько секунд ничего не происходило, но затем одна за другой стали проявляться строчки. Дата рождения, вес, рост, пульс и давление, уровень сахара в крови и жира в организме, мышечная масса. Даже менструальный цикл. Но от этой информации Максима передëрнуло.
— Гадость какая!
— Что там? — потерялась в догадках Мила.
— Я теперь знаю, что через семь дней ты станешь злобной и нервной.
— В смысле? — не поняла поначалу Мила, но потом до неë дошло. — А ну дай сюда!
Она выхватила рамку и взглянула через неë на брата. Те секунды, пока символы плавали в дымке, Мила гадала, что увидит. Об одном только молила Дэва, чтобы не просвечивала эта рамка сквозь одежду. Но когда символы превратились в буквы и сложились в строчки, Мила облегчëнно выдохнула.
— Тебе бы подкачаться не мешало бы, — деловито произнесла она.
Максим поморщился и уязвлëнно промычал:
— И без тебя знаю.
Мила перевела рамку на нож, что так и лежал на полу. Секундная задержка, а затем проявилась
