что она сделала? Пусти, дай я заберу телефон!
Теперь Смирнова удерживали трое парней, но тот продолжал вырываться. Я брезгливо скривилась и небрежно пнула в его сторону то, что осталось от мобильника.
Смирнов дёрнулся и упал на колени, дрожащими руками поднял разбитый телефон, затем ненавидяще посмотрел на меня и прошипел:
— Собирай вещи, дрянь. Считай, ты здесь больше не работаешь.
— Идём, Вик, — Илья дёрнул меня за рукав, но я продолжала смотреть на рыжего, словно загипнотизированная. — Вика, пошли.
Я же не могла сдвинуться с места. Кого-то он мне сейчас напомнил. Этот взгляд. Давно никто не смотрел на меня с такой лютой ненавистью. А, ну да, точно. Вспомнила.
Дала увлечь себя из столовой. Илья вёл меня за руку прочь по коридорам. Наконец, когда мы оказались в коридоре перед приёмной, он обернулся и сказал:
— Ты что там устроила? С ума сошла?
— Ты же знаешь, что он сделал!
— Ну, и что с того? Забыла, где находишься? Ты же не в начальной школе, Вик, я просто в шоке с тебя! Взрослые люди так себя не ведут!
— А так, как эта рыжая мразь — ведут? — зло прошипела в ответ и выдернула руку. — Отстань от меня! Обойдусь без нотаций!
Прошла и плюхнулась в своё кресло, сердито сцепив руки на груди. Илья вздохнул и сказал:
— Молись, чтобы Смирнов не побежал жаловаться Аристову. Денис Александрович точно тебя уволит за такое, сто процентов.
В груди на секунду шевельнулось неуместное сожаление, но я тряхнула головой, призывая обратно обиду и злость: ну и ладно, ну и хорошо!
Несколько минут мы с Ильёй сидели в молчании. Он что-то печатал. Я гипнотизировала монитор, не видя толком, что на экране.
Смирнов прошёл через приёмную размашистым шагом, держа в руке лист бумаги. И, прежде чем Илья или я успели сказать хотя бы слово, скрылся за дверью финансового директора.
Илья обернулся на меня, и столько сочувствия было в его глазах! Поджала губы и попыталась открыть какой-то документ. Бесполезно, не могу думать ни о чём, кроме того, что сейчас происходит за дверью.
Нервно прикусила краешек ногтя. Давно забытое чувство, когда твоих родителей вызвали в кабинет учителя, а тебе сказали ждать в коридоре. И вот ты сидишь, словно на иголках, и считаешь минуты до момента расплаты. А время всё тянется, тянется, и кажется, что это никогда не кончится.
— Ты только не спорь с ним, Вик, — Илья вдруг оказался рядом со мной и горячо зашептал, — дави на жалость, упирай на состояние аффекта…
— Чего? — поморщилась, опять услышав незнакомое слово. А у меня на них, похоже, теперь аллергия.
— Говорю, скажи, что не контролировала себя, что не хотела…
Одновременно зазвонили рабочий и сотовый. Крёстная подождёт.
Нервно сглотнула и подняла трубку в ответ звонок Аристова:
— Зайди.
Дрожащей рукой молча вернула трубку на место и переглянулась с Ильёй.
— С Богом! — кивнул тот. — Помни: не перечь и не спорь. Если что, зови меня в свидетели.
Прошла через приёмную, взялась за дверную ручку и замерла, собираясь с духом. Постояла так пару секунд, как вдруг дверь распахнулась. Отшатнулась назад, едва не столкнувшись со Смирновым. Тот выглядел довольным. Не говоря ни слова, прошёл мимо на выход.
Помрачнев ещё больше, я толкнула дверь и шагнула в кабинет начальника.
Аристов сидел в кресле спиной ко входу. Прикрыла за собой дверь и сделала несколько неуверенных шагов в сторону стола. Директорское кресло крутанулось на сто восемьдесят градусов, и я застыла на месте, напоровшись на строгий пронзительный взгляд.
В руках у мужчины был листок. Скорей всего, тот самый, который приволок рыжий стукач, ябеда-говядина, чёрт бы его побрал!
Вспомнила совет Ильи давить на жалость. Сцепила пальцы перед собой и скромно потупила глаза, делая вид, что мне очень интересны носки моих чёрных лодочек.
В кабинете сделалось неестественно тихо. Слышно было, как за окном просигналила машина. Дзинькнуло входящее сообщение в компьютере шефа. Я чуть прикусила нижнюю губу и продолжала сопеть, усердно рассматривая пол. Аристов заговорил первым:
— Ну, и?
— Что? — прошептала хрипло, всё ещё пряча глаза.
— Как ты объяснишь ЭТО? — потряс листком бумаги. — Никита всё красочно описал. Но вдруг, ты хочешь что-то добавить?
«Не перечь и не спорь», — вспомнила напутствие Ильи.
— Мне жаль, что так вышло. Денис Александрович.
— Да ну? — хмыкнул Аристов и поднялся из-за стола.
Я опустила голову ещё ниже, краем глаза заметив, что он начал движение по кабинету.
— Значит, сейчас тебе жаль.
Звук шагов стих где-то за спиной. Вздрогнула, когда тихий злой голос раздался позади меня над самым ухом:
— А когда ты швырялась в коллегу супом и топтала его мобильник за сотку — тогда тебе не было жаль? Так, получается?
Было немного не по себе от того, что он стоит за спиной и видит меня, а я его нет, только слышу голос, презрительный и холодный.
— Отвечай! — резко выкрикнул Аристов, а я вздрогнула.
И снова перед глазами встал сочувствующий взгляд Ильи и его слова: «Не перечь и не спорь».
— Дда, получается, так.
Сердце подпрыгнуло к горлу. Я вынуждена была дышать часто-часто, потому что воздуха вдруг стало не хватать. Выдохнула с облегчением, когда мужские шаги снова начали удаляться, затем услышала:
— А что по поводу бездарного цирка сегодня на совещании?
Бросила на него недоумённый взгляд. Он что, решил, что я всё это исполнила нарочно?! Но вместо того, чтобы возражать, я снова уткнулась в пол, испугавшись неприкрытой ярости в его тёмных глазах. Он продолжал:
— Стою вот и думаю, по-твоему, это смешно? Выставить идиотами всю рабочую группу по Териберке? Меня? М?
— Я же высылала тебе… вам эту презентацию, — промямлила, двигая кончиком носка какую-то соринку на полу.
— А, так это я виноват? — всплеснул руками Аристов. — Не перепроверил задание уровня сложности «седьмой класс»! Может, мне и сделать его надо было самому? Вот только на хрена мне тогда ты? А?
Вжала голову в плечи и зажмурилась. Закусила до боли нижнюю губу, чтобы та не дрожала. На меня давно так не орали, и это было унизительно и обидно.
Аристов вздохнул, затем отвернулся и отошёл к окну. Снова повисло молчание, словно мужчина о чём-то думал, а потом я услышала то, о чём давно мечтала. Когда мужчина снова заговорил, его голос и тон изменились, сделались какими-то печальными и спокойными. После недавней ярости контраст чересчур бросался в глаза.
— Я пытался, Вик, честно пытался, — он вздохнул и устало потёр переносицу, а я нахмурилась. Неожиданно его новый тон мне не понравился, уж
