прижатая магнитами карта. На карте был Екатеринодар.
«Так. Ещё раз, по порядку… — сказал мысленно Яросвет. — Первое: Екатеринодар — считай выполнено. Сегодня, даже при слабом ветре, доползём… Можно и отсюда пешком, да корабль оставлять нельзя… и разделяться — тоже крайне нежелательно… Второе: улица эта… Вот эта улица, вот этот дом… Вот эта барышня… — он нашёл глазами адрес. — Только бы не прилетело туда… — подумал Яросвет в который уже раз. — Тогда считай всё зря… — Он тут же отогнал эту отчаянно-беспомощную мысль. Андрей Владимирович уверял, что там нечего было бомбить. Дом должен быть цел! — Даже если и волной накрыло — откопать можно. Несгораемый сейф должен был уцелеть… Откопаем. Будем осваивать археологию… Только бы не туда…» — Яросвет сжал кулаки и сплюнул за борт, окинув взглядом руины мегаполиса на горизонте.
Чем ближе «Сварог» приближался к Екатеринодару, тем мрачнее становился Яросвет.
В отличие от своего командира, команда «Сварога» пребывала с утра в приподнятом настроении, — общение с любвеобильными дикарками команде пошло на пользу. Девки «трудились» всю ночь, и утром, вознаграждённые за свои труды кое-какими съестными припасами, были отправлены на все четыре стороны, — с этим на корабле строго: никаких баб! Вчерашняя смерть соплеменников дикарок уже не волновала. Они были сыты, их не били, да ещё и пожрать с собой дали.
«Так, что тут у нас? — Яросвет вернулся к карте. — Короче было бы через Уральскую… Вот так… — он провёл линию пальцем по прозрачной плёнке, покрывавшей глянцевую бумагу. —Но там аэропорт — мало ли, что там сейчас… Аэропорты бомбили в первую очередь. Если взрыв был наземным, то там должна быть воронка… а к воронкам нам не надо…»
— Ведагор! — обратился Яросвет к только что поднявшемуся на палубу штурману.
— Я, командир!
Штурман тут же подошёл к столу.
— Что думаешь, стóит ли через аэропорт на Уральскую выходить, или пойдём вдоль трассы, как планировали?
— Думаю, лучше по трассе, командир. В аэропорту могут возникнуть препятствия, там наверняка бомбили, — подтвердил штурман мысли Яросвета.
— Значит так и сделаем. Командуй.
Екатеринодар, развязка автодорог М-4 и Р-251, середина дня
— Фигасе, луноход какой!.. — Стрелок с интересом рассматривал в оптику кативший уже мимо руин торгового центра «корабль».
— Что, нравится? — усмехнулся Хмурый. — Это вы ещё не видали, как эта штука в хороший ветер летает… Как хорошая лошадь! Только лошадь устаёт, а эта хреновина прёт, пока ветер не кончится.
«Корабль» медленно двигался по кювету вдоль дороги, заставленной ржавыми автобусами, фурами и легковушками, к развязке. Справа возвышались развалины сити-молла, стоянка перед которым полвека назад превратилась в «кладбище» легковых автомобилей; асфальта уже давно не было видно, и колёса гниющих машин местами почти полностью скрывал слой грунта. Торчавшие редко молодые деревья и высохшие метровые стебли прошлогодней травы дополняли «кладбищенский» пейзаж.
Совсем рядом, сразу за «кладбищем», в уцелевших местами стенах торгового центра Молотов сотоварищи тоже не без восхищения наблюдали за «плывущим» мимо «кораблём». Мужики все были опытные и повидавшие всякое, но никто ничего подобного прежде — ясное дело — не видывал. Зрелище было увлекательным.
Наблюдателям с вышки уже были отчётливо видны детали. На крыше трамвая находились трое лысых людей, одетых в одинаковую серую форму. Один из них сидел за станковым пулемётом, прикрытый металлическим щитом, двое других, по-видимому, были заняты управлением транспортным средством — крутили какие-то ручки и лебедки.
— А этим двоим, я смотрю, во-он там, из люка над кабиной, ещё один лысый команды отдаёт… — Стрелок разглядывал в оптику приблизившийся парусный трамвай.
— Вась, если тебе интересно как там у них поставлено всё, то я, если что, почти сутки за этими лысыми наблюдал… — сказал Серёга.
— Дык просвети, Хмурый, чего молчишь то?
— Ну… — Хмурый поскрёб пальцами колючий подбородок, — в общем, там у них есть молодой такой, рослый… его не видно сейчас, он у них главный, типа офицер. Есть второй офицер, помладше чином, помощник первого… Он всех гоняет по боевой части. Есть ещё мужичок такой, с виду щуплый, лет под полтинник, тот вроде как офицер, помощник главного, гоняет тех, кто с парусами управляется, следит за технической частью… Это, похоже, его лысина из люка торчит… Есть ещё несколько других начальников, поменьше… С дисциплиной там у них, как я уже говорил, всё строго. Никто без дела на крышу этого паровоза не вылезает, сидят все по норкам. Меняются раз в два часа. Строго! — Говоря это, Хмурый слегка постучал указательным пальцем по циферблату прапрадедовских «Командирских» на левой руке, которыми очень гордился. — Как стемнеет, становятся, выставляют охранение и тоже по часам дежурят. Ночью, когда я за ними присматривал, главный лысый сам ходил часовых проверять, а потом заместитель его, по боевой части который… имя у него ещё необычное… Православ вроде…
— А что за имена у них такие… странные? — спросил Кувалда.
— Да они, Вань, вообще все странные, как ты уже, наверно, заметил. Имена у них, да, одни «Светлояры» да «Хреномиры»… «Витязи», мля…
— В этом что-то есть… — задумчиво протянул Кувалда.
— Мне вот вспомнилось… — сказал обычно неразговорчивый Стрелок. — Сергеич, который Джон Сильвер, как-то рассказывал, что раньше, ну ещё до войны, были такие придурки, «долбославами» их называли. Или «долбоверами»?.. Так вот, они наряжались во всякие типа «русские-народные» шмотки, как в сказках про Иванушку-Дурачка, и по лесам вокруг костров хороводы водили…
— Да, Вась, точно! — заржал Серёга Хмурый. — Они ещё хуи из брёвен ставили на полянах и плясали потом вокруг них! Да, да! И имена у них такие… псевдославянские в ходу были. То есть, они от нормальных имён отказывались и назывались кем-то вроде Дурбослава или там Долбоведа… К русской старине всё это, понятное дело, отношение имело никакое…
— Ну, хорош ржать, мужики! А то вас эти лысые услышат! — урезонил товарищей Кувалда. — Смотрите вон, лучше… — Он кивнул в сторону «корабля», который стал тормозить.
«Корабль» остановился в сотне метров от начала подъёма на уцелевший путепрово́д развязки. Тут же из двери сбоку на землю посыпались люди в одинаковой одежде и одинаково вооружённые. Уже можно было без всякого бинокля определить, что у каждого бойца был автомат Калашникова. Всего семь человек. По очереди прикрывая друг друга, лысые двинулись по правому кольцу похожей на цветок ромашки дорожной развязки,
