долго соображала, где она, из головы не выходил сон, где её нежили и ласкали. Вспомнив, что она на ферме, девушка, обругав себя сексуально озабоченной. Она с сожалением расцепила руки спящего дорима, в объятьях которого спала, и вылезла из мешка, через секунду нырнула обратно. Рэйнер был прав — в палатке было морозно. Проснувшийся опекун обнял трясущуюся в ознобе девушку, согревая её, и шепнул:
— Подожди, надо, чтобы всё нагрелось.
— А они принесут обогреватель? — щёлкая зубами, пролепетала Вера. — В-в-в-в! Я второй раз не осмелюсь! Такая холодрыга, жуть!
— Не знаю, но как-то они решают проблему. Фермеры обладают самой высокой адаптацией к холоду. Подождём.
В палатку вошла женщина и внесла камень, лежащий на металлическом поносе.
— Это ваш! — улыбнулась, положила пачку салфеток рядом с камнем. — Пора вставать! Через несколько минут завтрак будет готов.
Она ушла, а Вера, подозревая худшее, спросила:
— Что это за камень?
Дорим весело подмигнул ей:
— Я и не знал, что они использую камень «форн», как обогреватель. Помнишь, я про него тебе рассказывал? Учти, использованные салфетки тоже надо положить на камень, они из лишайника, и камень их поглотит. Ну как, парень? Ты первый или я? — девушка всхлипнула (Мама дорогая, вот так влипла… гадить при нём. Не могу…), а тот покачал головой. — Зажми уши, потом я оденусь и уйду.
— Спасибо, тебе, — Вера зажала уши, но не смогла отвернуться, когда тот вылазил из мешка.
Почувствовав взгляд, Рэйнер, резко повернулся и успел увидеть восхищённое лицо до того, как она нырнула с головой в мешок. Это было некстати, ведь им предстояло провести ещё много ночей вместе! Он и так давил желание насладиться телом этой чудесной девочки, которая так старалась научиться жить в этом мире.
Вера же была потрясена. Пока она жила на Земле знакомство с мужчинами было возможно только на пляже маленькой речки, где была их дача, и на море, но она была всегда под неусыпным оком родителей. Все, кого она видела: брат, его друзья, отец и его сослуживцы, были физически развитыми людьми, но и в подмётки не годились дориму. К тому же насколько Рэйнер был красив с её точки зрения, настолько же невозмутим, что её бесило.
Она сидела в мешке, зажав уши и размышляла о своём кретинизме. Провести ночь голой, в спальном мешке с таким мужчиной и просто проспать. Обругав себя дебилкой, она очнулась, потому что предмет её размышлений постучал по мешку и выскользнул из палатки. Когда она вышла из палатки, то поискала глазами Рэйнера, тот стоял недалеко и что-то обсуждал со старшим из пастухов. Мысленно поцеловав его, она приняла суровый вид и решительно подошла к ним.
— Я готов! В смысле, работать и учиться.
— Отлично, — глава семьи улыбнулся ей. — Сегодня вы просто поможете перегнать стадо на пастбище. Мы его недавно оборудовали и там почти безопасно: нет крупных хищников. Однако надо быть внимательными и следить за мелкими хищниками. Вот вам копья, их использовать только при нападении.
Три долгих месяца, проведённые на ферме, были связаны с перегоном стада гимсов: утром к местам, где рос высокий сиреневый лишайник, и вечером обратно. Это надо было делать каждый день, иначе эти животные заболевали, только в самые сильные метели гимсов не выпускали.
За это время Вера узнала то, что невозможно было прочесть ни в одной книге. Наконец, она выяснила, зачем перья на бровях, в метель только опущенные перья позволяли видеть. Потряслась местным лишайникам, которые были столь разнообразны, что некоторые из них использовались в пищу, а некоторые заменяли моющие средства, однако их надо было отыскивать, так как лишайники прятались под снегом. Узнала, что были фермы, разводившие лишайники, но не эта, где разводили гимсов.
Ей объяснили, как чистить мех, и какие меха используются для разных типов метелей. Названия метелей она зазубрила, чтобы не опозориться. К изумлению обнаружила, что в этом мире снег имеет почти двадцать названий. Её научили как по цвету неба и звуку ветра угадывать грядущее изменение погоды. Рассказали о местных хищниках, их к её изумлению оказалось много, как и травоядных, хотя она так и не увидела почти никого из них.
Показали, как выбирать обувь в зависимости от погоды, как её сушить и чинить. Больше всего её развеселили камгат — обувь, у которой к подошве были приделаны широкие овальные сетки, которые позволяли идти по самому глубокому снегу, не проваливаясь. Она, когда ходила в них, чувствовала себя уткой и даже потихоньку крякала. В результате ночью Рэйнер, стараясь не смеяться, спросил:
— Знаешь, все недоумевают, что за пукающие звуки ты издаёшь, когда гуляешь в камгат?
— Ничего не пукаю, а крякаю! В моём прежнем мире есть птицы с такими ногами, как эти сетки на обуви, вот и я крякаю, чтобы легче было ходить. Конечно, глупо, но… — она грустно вздохнула, — слушай, здесь все молчат, даже вечерами. Закрякаешь тут.
— Ладно, скажу жене хозяина, а то она считает, что у тебя несварение. Кстати все молчат, потому что ты, как воды в рот набрала.
Утром она, опередив его, подошла к хозяйке.
— Ты очень вкусно готовишь! И я не пукаю, а крякаю, так как боюсь свалиться в этих камгат.
— У тебя же в руках копьё! — изумилась та. — Нажми на этот выступ, и на конце откроется веничек, который позволит тебе опираться на снег.
— Ты знал и не сказал? — сварливо поинтересовалась ночью Вера.
— Ты не спрашивала, — невозмутимо ответил тот. — И вообще ты на них смотришь, как на преподавателей, а они люди, которые здесь живут.
Рэйнер ждал продолжение разговора, но она промолчала, но на другой день Вера, повисла на шее хозяйке и спросила:
— Я тебя замучил? А хочешь, помогу готовить ужин? Только я ничего не умею, поэтому могу только что-нибудь резать и только.
— Что ты?! — хозяйка всплеснула руками. — А ты хочешь учиться готовить?
— Я всё хочу!
Когда она с перепачканной рожицей мукой гордо, вместе с хозяйкой внесла груду пирожков и, полиловев, то попросила:
— Если встретятся неудаки, то это мои. Простите меня!
Большинство фермеров засмеялись, а попробовав, восхитились. Такие блюда готовили редко, очень уж много сил уходило на них, только её помощь позволили хозяйке проявить своё мастерство. После этого фермеры стали заботиться о ней, как о своём ребенке. Когда Рэйнер спросил, почему они нянчатся с этим оболтусом, хозяйка наорала на него сказав, что нельзя издеваться над таким милым ребенком. Дорим порадовался, что Вера это не слышит, а то бы принялась доказывать, что не ребёнок.
Жизнь на ферме
