асфальтовой дорожке несся на роликах артист Владимир Ильин и бил хоккейной клюшкой по консервной банке. Феллини! В этот день мы должны были снимать сцену на хоккейном поле, где все игроки катаются на роликах, потому что льда в Молдавии нет. У персонажа Володи Ильина была такая фраза: «Хоккей в Молдавии, товарищи, — это говно!» Вероятно, Владимир собирался проиллюстрировать этот тезис в кадре. Или это были последствия съемок в Криковских подвалах?
В «Зайце над бездной» я сыграл одну из моих самых любимых ролей — тихого, немногословного, несчастного, потому что занимался всю жизнь не своим делом, незлого Семена Гроссу. В мой первый съемочный день в этом фильме мы снимали очень сложный эпизод. Пьяный первый секретарь ЦК компартии Молдавии бродит по аллее среди деревьев, посаженных космонавтами, играет на пастушьей дудочке, плачет и произносит небольшой монолог о своей загубленной жизни. Оператором-постановщиком был фантастический, легендарный Игорь Клебанов. По умению выставить свет и построить картинку — второй в мире! Первый — Рембрандт. Сняли дубль, и Игорь говорит про меня Тиграну:
— Слушай, Тиграша. Я думал, он клоун, а он — серьезный артист!
— Игорек! — отвечает Тигран. — Вообще-то клоун — это высшая ступень в актерской профессии.
Во как!
Кстати, именно этот эпизод в фильм не вошел. Я спросил Тиграна: «Почему?» — а он ответил: «Там было много клоунады!»
Меня хорошо слышно?
Однажды Тигран позвонил мне в Питер:
— Значит, слушай, брат! Послезавтра мы все летим в Ереван на открытие памятника, приуроченное к батиному юбилею! (Папа Тиграна — Эдмонд Кеосаян — режиссер знаменитых «Неуловимых мстителей» и других замечательных картин.) Представляешь, совпало! И бате, царствие ему небесное, исполнилось бы 70, и его фильму «Мужчины» — 35 лет! Вы с Ленкой тоже летите! Будет специальный чартерный рейс.
— Погоди, Тигран…
— Мы вас ждем! Ты же знаешь, что такое для меня память об отце! Как и для тебя!
— Послушай, Тиграша…
— Это ты меня послушай! Памятник придумали мы с Давидом! Самое интересное, брат, что это памятник не режиссеру Эдмонду Кеосаяну, мы увековечим четырех исполнителей главных ролей в любимом батином фильме «Мужчины»: Фрунзика Мктрчяна, Азата Шеренца, Армена Айвазяна и Аветика Геворкяна! Как тебе?!
— Когда самолет, ты сказал?
— Послезавтра. Ты слушай дальше! В прошлом году мы с Давидкой были в Ереване и обедали в знаменитом кафе «Козырек». Именно в этом месте батя снимал многие эпизоды. Помнишь последние кадры фильма, когда Карине, в гениальном исполнении Аллы Туманян, в обнимку с каким-то парнем случайно появляется на балконе и разрушает все мечты главного героя?
— Тигран, пос-лу-шай…
— Стыдно брат, не помнить, кто такая Алла Туманян! Это великая актриса театра имени Сундукяна. Сейчас в Лос-Анджелесе живет. Так вот, именно под этим балконом установлен памятник!
— Тигра-а-ан!!! Дай сказать глухонемому!!! Я не могу никуда лететь послезавтра, у меня съемки!
— Неотменяемо?
— Абсолютно!
— Понятно… Юра, меня хорошо слышно?
— Что?
— Я спрашиваю, меня хорошо слышно?
— Так себе.
— Юра, иди на х…!!! Расслышал?
— Пошел ты сам на х…! А на мое место в самолете можешь пригласить великую Аллу Туманян из Лос-Анджелеса!
Послали мы друг друга не только на три буквы, но и на три года. Ровно столько мы не общались.
Потом Тигран меня первый набрал:
— Брат, а почему ты меня послал три года назад?
— Потому что ты меня послал.
— Да? Значит, был неправ — ты все-таки старше! Прости, брат!
С тех пор мы больше не ссоримся. Я снялся еще в четырех фильмах Кеосаяна, и после каждого он мне говорит:
— Так ты еще нигде не играл! Такого тебя еще никто не видел!!!
Кино для Тиграна является продолжением его любви и дружбы. Он вообще, по-моему, снимает потому, что это для него единственная возможность в наше суматошное время собрать любимых людей, баловаться, валять с ними дурака, вкусно кушать… и заодно снять хорошее кино.
А может не «заодно», а ПОЭТОМУ! Съемочная группа для него — это его семья в прямом и переносном смысле. Спасибо, Тигран, что я являюсь членом твоей семьи! Меня хорошо слышно?
Как я пролетел над гнездом кукушки
О съемках в фильме Никиты Михалкова «12» я уже дал такое количество и печатных и видеоинтервью, что, кажется, добавить больше нечего. Важно, что в моей жизни был этот фильм и эта встреча! Я лучше расскажу, как я познакомился с Никитой Сергеевичем.
Как-то я отдыхал на даче под Питером. Поздним вечером раздается звонок. Номер не определяется.
— Здравствуйте! Это Юрий Николаевич?
— Да, он.
— Вас беспокоит Никита Сергеевич Михалков.
Голос не похож. Ну, думаю, дурак какой-то разыгрывает на ночь глядя.
— Никита Сергеевич, идите в жопу! — и я нажал кнопку отбоя.
Сразу же перезванивают.
— Поразительно! Пять минут назад звонил Олейникову и услышал тот же ответ. Это правда Никита Михалков! Мне это надо доказывать?
— Ага, — говорю, — надо доказывать. Если ты такой уж Михалков, спой «Я шагаю по Москве»!
— Легко! — и из трубки полился знакомый с детства голос: — «А я иду, шагаю по Москве, и я пройти еще смогу…»
Могу еще «Мохнатого шмеля» спеть!
— Елки-палки! Никита Сергеич, ей-богу, не узнал! Простите дурака!
— Нормально, старичок, бывает. Даже смешно получилось! Я, собственно, по делу звоню…
Через несколько лет мне вручат «Золотого орла» за фильм «12». В номинации «За лучшую мужскую роль» «Орла» получили ровно 12 человек — все, кто снимался. Я стоял со статуэткой в руках и чувствовал легкое смятение в зале. Подошел к микрофону и объявил: «Скажите спасибо Михалкову, что он снял фильм „12“, а не „300 спартанцев“!»
Но это будет спустя несколько лет. А пока Михалков пригласил нас с Илюшей провести ту самую церемонию вручения наград Российской киноакадемии «Золотой орел».
Очень тяжко далась нам эта церемония. У нас было шесть номеров, предварявших разные номинации. Мы изображали кучу политических деятелей и прошлого и настоящего, убегали из 1-го павильона «Мосфильма» в гримерку, переодевались-перегримировывались и неслись обратно на сцену. На все про все иногда выделялось по таймингу не более трех минут! Был успех, но и вымотались мы изрядно, чудовищно устали. А потом… потом я в первый и в последний раз в жизни очень серьезно набрался. В банкетном ВИП-зале было много водки и мало закуски. Мы с Илюхой не очень привыкли к проявлениям столичных знаков внимания, пахали себе все время и не собирали дань из комплиментов, а тут вдруг столько хороших, восторженных отзывов на наши трезвые головы и голодные желудки! Подходит Никита:
— Ну, ребяточки! Ну, умнички!
