ты была собой. Так себя ведёт лишь тот, кто ощущает себя на своём месте…
— Я…
— Ты не сразу осознала, что с тобой произошло, верно? Считала себя Эммилиной…
— Как ты понял?
— Много мелочей…
— А именно?
Отводит взгляд и хмурится, словно ему неприятно отвечать на этот вопрос:
— Когда ты выпила “лёгкое сознание” и Итеон обратился к тебе, как к герцогине… если бы ты на тот момент осознавала себя Эммой, то не отреагировала на вопрос или поправила бы Итеона… Прости. То, что произошло… всё, что произошло…
Нервно сглатывает и запускает руку в уже взъерошенные волосы.
— Я всё пытался понять, что ты задумала… — голос звучит глухо, — Эммилина любила сложные интриги, которые могла выстраивать из множества незначительных и невинных шагов… я пытался просчитать их… и не позволить тебе совершить свой следующий шаг. Мы всегда так делали. Один строит план... другие пытаются раскусить его, прежде чем дело зайдёт слишком далеко. В последние годы мне неплохо удавалось просчитывать действия Эммилины, раз за разом разрушая её чудесные интриги. Она злилась. Очень.
Привычным жестом откидывает волосы и опирается спиной на сидение позади себя. Он так и продолжает сидеть у моих ног и всё это выглядит, как очень странный сон.
— Когда ты приехала во Фрэй Дау, я решил, что Эммилина научилась вести более сложные интриги. Это пугало. Заставляло паниковать. Видишь ли… если бы наш с герцогиней возможный брак был просто браком… это было бы просто неприятно. Но с Эммилиной можно было ожидать чего угодно. Я просчитывал возможные варианты и не понимал тебя. На каждое моё действие ты реагировала самым неожиданным образом. Это сводило с ума. Но то, что произошло на балу, окончательно вышло за грань моего понимания. Почему ты сказала, что просто оступилась? Это было всё что угодно, но не “я просто оступилась”... и этот чай… с чабрецом… он тоже не давал мне покоя…
— Что не так с чаем?
— Эммилина ненавидит чабрец… поэтому он оказался на твоём столе.
— Это вкусно, — пожимаю плечами.
— Знаю… Ты с таким удовольствием пила его, а ещё просила принести себе в комнаты. Честное слово, я готов был удариться головой о стену, чтобы понять, что происходит, но решил, что ты просто издеваешься.
Закатываю глаза. Дурдом.
— Эмма… мне очень жаль. Ты не должна была попасть в наши… в это всё…
Вижу, что карета сворачивает на подъездную аллею Эон Нидао. Демон это тоже замечает, берёт туфли и помогает обуться. Но вместо того, чтобы отпустить, замирает тёплыми пальцами на щиколотке.
Осторожно забираю ногу.
— Кучер отвезёт тебя во Фрэй Дау, — почему-то перехожу на шёпот, отвернувшись к окну. — Спасибо… что помог сегодня… но это ничего не меняет.
Карета останавливается, и дверь распахивает один из стражников. Не оборачиваясь, покидаю карету.
Глава 24
— Дио Хэмис, а вы знаете нидарийский?
Я нежусь на террасе в своих новых комнат, заканчивая завтракать. Ветерок колышет макушки удивительных деревьев, сквозь которые виднеется голубая полоска моря.
Как же хорошо...
— Совсем немного, ваша светлость.
Вчера вечером, когда я вернулась в имение после бала… в общем, вчера, я попросила дио Хэмиса дать мне настой для крепкого сна… очень крепкий настой. Поэтому сегодня ощущаю себя вполне сносно.
Отгоняю ненужные мысли и подставляю лицо солнечным лучам. Сегодня особенно жарко. Даже Лис предпочёл спрятаться от жары в моих комнатах и теперь настойчиво выпрашивает у меня зелёный блинчик. Размер цайра, к слову, уже приближается к размеру средней овчарки. Так что ему прекрасно видно, что именно находится на моём столе.
— Дело в том, что я пригласила в Эон Нидао купцов, но, как вы понимаете, без переводчика… — демонстративно округляю глаза, и виконт не сдерживает улыбку.
— Понимаю, ваша светлость. Можно вызвать переводчика из столичной гильдии, но, скорее всего, сейчас вы там уже никого не найдёте. Такие вещи принято делать заранее, простите, что сам не подумал об этом. Я бы порекомендовал поискать в порту Ла Дэрвиль, там всегда есть те, кто общается с нидарийскими торговцами и матросами.
Вздыхаю и наблюдаю, как блинчик перекочёвывает из моей руки в пасть цайра… что, впрочем, не мешает ему продолжать смотреть на меня голодными глазами.
— Миа, позови, пожалуйста, Рамиза.
Миа смущённо вспыхивает и убегает. Возвращается вместе с Рамизом и передаёт мне приглашение, подписанное моей же рукой.
— Госпожа, в холле вас ожидает сой Хайс.
Видимо, это тот самый мастер, из Столичного Института Изобретений и Алхимии, о котором говорила сэя Ларита.
— Спасибо, Миа, передай, что я сейчас спущусь.
Не выдерживаю такого давления и скармливаю Лису ещё один… самый последний блинчик.
— Доброе утро, Рамиз, у меня к вам поручение. Дио Хэмис объяснит вам задачу. Отправьте людей и в Ла Дэрвиль, и в столицу. Вдруг нам повезёт.
Встаю, оправляю платье и покидаю гостиную.
— Здравствуйте, сой Хайс. Благодарю, что приехали.
В холле обнаруживается невысокий молодой человек. Он сидит на самом краешке стула, но при моём появлении спохватывается, подскакивает и суетливо кланяется. На меня не смотрит, опускает глаза в пол и мнёт свою шапочку.
— Миа, накрой нам, пожалуйста, на террасе чай, — Миа, как обычно, широко улыбается и спешит на кухню. — Сой Хайс, полагаю, вы умеете работать с механизмами?
— Д-да, госпожа.
— Я покажу вам наброски некоего устройства. Эти наброски сделал мой брат, но мне бы хотелось претворить его задумку в жизнь.
Легенду о “брате” я продумала заранее. Когда мы отбирали вещи для аукциона, мне попадались разные механические безделушки, и управляющий имением пояснял, что их приобретал мой брат. Я решила использовать это, чтобы избежать лишних подозрений.
— Присаживайтесь, пожалуйста, сой Хайс.
Робко опускается на край стула и всё ещё боится поднимать на меня глаза. Кладу на стол чёрную папку, открываю эскизы велосипедов и протягиваю их сою Хайсу.
— Это устройство для езды… без лошади, — отвечаю на его слегка ошарашенный взгляд.
Когда я вспоминала конюха Мирона, его маленькую сестру Дару и их милую семью, я задумалась, что это несправедливо, что они не могут видеться чаще. Но содержать лошадь не каждому по карману, а велосипед… его и содержать не нужно.
— Какие-никакие колёса у нас уже есть, — поясняю сою Хайсу. — Чуть позже покажу их вам.
Самые сложные детали я, как могла, постаралась крупно изобразить
