гостя с выражением бесконечной тоски.
— А этот разговор не подождёт? Я спать хочу.
— Не подождёт! — повысил голос Сергей Петрович, теряя терпение. — И встань, когда с тобой разговаривают.
Шаламов тяжко вздохнул и поднялся с тахты, кряхтя и морщась от каждого движения.
«Неужто и в самом деле подрался?», — промелькнула мимолётная мысль.
Шаламов оглядел себя и как будто даже удивился.
— Садитесь, — кивнул он в кресло. — Сейчас я…
И тяжело поплёлся в ванную. Оттуда зашумела вода. Гайдамак ждал его не меньше десяти минут, весь испсиховался, пока Шаламов наконец не вернулся в комнату, чистый, мокрый и голый. С одним лишь полотенцем, еле державшемся на бёдрах.
— Что за б*ский вид! — задохнулся от возмущения Сергей Петрович.
Шаламов вздёрнул удивлённо бровь и хмыкнул:
— Смутились, что ли? Да лааадно, вы ж не старая дева и не юная девственница.
Сергей Петрович хотел поначалу высказаться о нравах, но затем решил не отвлекаться от главной цели визита.
— Я сейчас задам тебе вопрос, — произнёс он с явными нотками угрозы, хотя сам себя призывал оставаться хладнокровным. — И ты мне честно на него ответишь. А если надумаешь солгать, самолично из тебя всю правду вытряхну.
— Ну? — вяло протянул Шаламов и зевнул.
Душ, очевидно, его ничуть не взбодрил, как и угрозы Гайдамака. Он на него даже не смотрел — пялился на свои ладони, будто узоры какие разглядывал.
— Где ты сегодня провёл ночь? А точнее, с кем?
— Вам это правда интересно? — поднял на него глаза Шаламов.
— Я задал тебе вопрос, отвечай!
— А почему я должен вам отвечать? Что вам от меня надо? — запротестовал вдруг наглец. — Врываетесь тут, орёте, какого-то чёрта, спать не дали… Я вообще-то у себя дома.
«Инстинкт самосохранения у него, что ли, совсем отсутствует? — поразился Гайдамак. — Я ведь могу его в два счёта по стенке размазать».
Сергей Петрович вскочил с кресла и схватил его за плечи, в общем-то, не так уж сильно, но этот вдруг изогнулся, сморщился весь и застонал, будто он ему как минимум иглы под ногти загоняет.
— Осторожнее! — зашипел он.
Гайдамаку стало противно. Ну что это за мужик? Надо же, тронули его! Фу, ничтожество…
— Не зли меня лучше, сучонок, — процедил Сергей Петрович, нависая над ним скалой. — Говори, где тебя ночью носило! С той девкой был?
— С какой девкой? Что вы несёте? — очень убедительно взметнул брови Шаламов.
— Знаю с какой. Я всё знаю. И как ты с ней позавчера ночью у ресторана встречался. И как уехал с ней. Признавайся, ты с этой девкой сегодняшнюю ночь провёл? Я ведь предупреждал тебя…
— Да я всю ночь сегодня вагоны в сортировке разгружал! — взвился Шаламов. — Вместе со своим одногруппником.
— Какие вагоны? — не понял Сергей Петрович, глядя на подставленные ладони со свежими кровавыми мозолями.
— Обыкновенные! С цементом. Четыре тысячи мешков по пятьдесят кэгэ каждый.
— Зачем? — изумился Гайдамак.
— Денег подзаработать хотел.
Сергей Петрович никак не ожидал такого поворота и растерялся, выпустив нить разговора. Вполне возможно, сейчас он так бы и ушёл ни с чем, обескураженный, если б Шаламов сам невольно не напомнил ему о главном.
— И она — не девка.
Глава 22-2
Сергей Петрович никак не ожидал такого поворота и растерялся, выпустив нить разговора. Наверное, сейчас он так бы и ушёл ни с чем, обескураженный, если б Шаламов сам невольно не напомнил ему о главном.
— И она — не девка.
— Что? — встрепенулся Гайдамак, распаляясь. — Да как ты смеешь?! Пусть сегодня ты грузил вагоны, но вчера ты был с ней! Вас видели! Ты обманул Нику…
— Я не хотел её обманывать, — опустил голову Шаламов. — Мне жаль, что так получилось.
— Ему жаль! — взревел Сергей Петрович. — Да знаешь ли ты, как она страдает все эти дни? На неё смотреть больно. Кому легче от твоего «жаль»? Она… Ты и мизинца её не стоишь…
— Не стою. Я сегодня поговорю с Никой. Объясню ей всё…
— Что? Что ты ей объяснишь? — прищурился Гайдамак.
— Всё. Расскажу Нике про Эмилию…
— Только вздумай! Только заикнись! Я тогда тебе, твоему отцу и девке твоей такую жизнь устрою! Я вас по миру пущу. А твой отец попросту сядет. И уж будь уверен, это не пустые слова.
— За что это он сядет? — хмыкнул Шаламов, но Гайдамак видел — мальчишка хорохорится только для виду, по привычке, а сам-то занервничал. Ой, как занервничал! И отлично. Так приятно сбить с него гонор!
— Ещё Вышинский сказал: «Был бы человек, а статья всегда найдётся». До сих пор эта его фраза очень актуальна. Ну а что касается твоего отца, там и стараться не надо. Он сам всю почву подготовил. Взять хотя бы то, как он выкупил леспромхоз за копейки, как участок получил или как сертификат сварганил. А сколько леса он вывез нелегально в Китай, а? Это ж хищение в особо крупном, до десяти лет с полной конфискацией. Людям и за меньшее давали реальные сроки, а уж в вашем случае у меня на руках все документы имеются. Так что преподнесу органам твоего отца тёпленького на блюдечке, ещё и связи все свои задействую, чтоб его не просто посадили, а впаяли срок на полную катушку. А с подружкой твоей разобраться и того легче. Сегодня она есть, а завтра её нет. Ты даже не представляешь, молокосос, до чего же просто уничтожить человека.
Шаламов молчал, ошарашенно глядя на Сергея Петровича, а тот уже не гневался, он был абсолютно спокоен и уверен в себе.
— Вы что, бредите? — наконец вымолвил он охрипшим голосом. — Что за ересь вы несёте?
— Ты не думай, что это блеф. Я ведь не какой-то там гопник из подворотни, угрозами просто так не разбрасываюсь и, уж поверь, обещания свои выполняю чётко. Так что если ты не хочешь, чтоб твой отец сел, а с твоей девкой случилось что-нибудь нехорошее…
— Чего? Да вы…
— Если ты не хочешь никому неприятностей, — продолжал Гайдамак, — ты забудешь эту девку и никогда больше не огорчишь Нику.
— Она не девка, — мрачно повторил Шаламов.
Гайдамак спорить не стал. Девка — не девка, не в том суть.
— Зачем вам это надо? Вы же знаете про нас с Эм, знаете, что я люблю её…
— Мне — ни за чем, — устало вздохнул Сергей Петрович. — Ты думаешь, я хочу этих отношений? А уж тем более брака? Да будь моя воля, тебя бы близко с моей дочерью не было. Но Нике ты зачем-то нужен. Ей очень плохо без тебя. А я хочу,
