Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Введенные в заблуждение начальниками, сумевшими поставить свои личные интересы выше всех прочих, кроткие от природы люди совершали неслыханные бесчинства и, не имея никакой выгоды, с готовностью жертвовали ради начальников и своим скудным достоянием, и собственной жизнью.
Через несколько дней Карл отправился в собор Парижской Богоматери возблагодарить Небо за то, что, по словам Вольтера, одна половина его народа успешно истребила другую половину.
Отступившие в Тур орлеанисты возобновили переговоры с Англией. В результате был составлен договор, согласно которому Генрих обещал им покровительство и помощь, потребовав взамен половину Франции. И просители не только приняли это позорное условие, но и согласились признать себя вассалами островного государя. Иначе говоря, орлеанисты исполнили все те условия, которые совсем недавно с восторгом приняла королева, показав тем самым, что обе партии имели целью своей расчленить королевство и унизить его жителей. О, как болела душа французов, вынужденных опуститься столь низко!
Узнав, что Генрих собрался во Францию, герцог Бургундский решил ускорить исполнение соглашения, причем самым ужасным способом.
Кампанию начали заблаговременно; продвигаясь в сторону Буржа с намерением осадить город, король сумел навербовать немало новых рекрутов.
Несмотря на широкие приготовления к войне, многие замечали, что существование дофина стесняет королеву и связывает ей руки; материнские чувства не имели власти над сердцем этой женщины, главное место в нем давно уже занимал порок, не позволявший струнам его исполнять мелодию нежности, внушенную самой природой. Надеясь наконец увидеть на троне англичанина, королева не хотела, чтобы его хотя бы временно занимал дофин. И она сделала все, чтобы впоследствии ее стали называть мачехой дофина.
Юный принц последовал за отцом на осаду Буржа, и там его вновь попытались похитить, но подготовленное наспех похищение провалилось, виновников наказали, а если бы они открыли имена тех, кто их послал, на первом месте они назвали бы имя королевы. Ибо именно Изабелла узнала, что ее сыну каждодневно внушали мысль о том, что герцог Бургундский всегда действует исключительно в собственных интересах и не намерен блюсти интересы короля.
Восприми дофин эти наставления, он бы изрядно навредил планам королевы, а потому она поспешила с похищением сына, но ее коварный замысел провалился, и сближение двух партий вновь оказалось неизбежным. Поэтому герцог Бургундский решил вступить в переговоры с герцогом Беррийским, командовавшим войском орлеанистов в Бурже; в результате они подписали мирный договор, подобный соглашению, заключенному несколько лет назад в Шартре. Стороны отказывались от названий бургиньоны и арманьяки; военные действия прекращались, и соперники приступали к подготовке путешествия в Осер, куда следовало прибыть вельможам из обеих партий.
Видя, как ее планы рушатся, Изабелла сделала все, чтобы воспрепятствовать исполнению договора. При поддержке герцога Бургундского, которому изрядно претило подписанное в Бурже перемирие, она начала тайные переговоры с Англией, завершившиеся вторжением на территорию королевства английских войск под предводительством герцога Кларенса. Островитяне, разорявшие все на своем пути, дошли до Гиени, где граф д’Арманьяк, также недовольный заключенным соглашением, не оказал сопротивления и облегчил англичанам отход на подготовленные позиции.
Наконец противоборствующие принцы прибыли в Осер; юный герцог Орлеанский, не скрывавший недоверия к противнику, явился в сопровождении двухтысячного вооруженного отряда; reрцог Бургундский выразил недовольство подобной предусмотрительностью.
«Равновесие нарушено, — написал он королеве, — и, если мы не сделаем первый шаг, соперники раздавят нас. Наилучший способ перестать бояться врагов — это избавиться от всех разом; соглашайтесь, и уже завтра мы будем в выигрыше. Нерешительность герцогов Беррийского и Бурбонского может оказаться для нас еще более губительной, нежели надменность юного герцога. Его брат, граф де Вертю, с ним неразлучен; если мы не поторопимся, они станут диктовать нам свои законы, поэтому все они должны погибнуть в один день и в один час. Все благоприятствует дерзкому предприятию; исполнение же я намеревался возложить на прево Дезессара. Он обещал все исполнить, однако я не увидел в нем твердости, необходимой главе столь важного предприятия; мне кажется, для такого дела он слишком робок. Пожалуй, это дело по плечу Буа-Бурдону и его слуге Леклерку, так что скажите им все, что следует, дабы приободрить их и уговорить послужить нам, — я не знаю никого, кто мог бы так, как вы, убеждать людей исполнить все, что вам угодно. Вы знаете, бывают обстоятельства, когда следует рискнуть всем. Возможно, лучше было бы подкупить все две тысячи человек, приведенных с собой Орлеаном, нагло вышагивающим во главе этой несметной свиты, но подкуп займет слишком много времени и вдобавок таит в себе опасность: вокруг столько предателей! Сегодня вечером, когда все разойдутся, я приду к вам обсудить наши шаги. Пусть место привратника у дверей вашей спальни займет Леклерк, а его хозяин пусть дожидается у вас в комнате. Рассчитывайте на мою осторожность, отвагу и на нерушимость уз, связующих нас».
В тот же вечер во дворце королевы на улице Барбет составили договор, согласно которому никто из указанных в нем лиц на следующий день не должен был значиться среди живых, однако Дезессар пришел в ужас от кровавого заговора и, не осмелившись стать его участником, выдал его. Не называя имен ни герцога Бургундского, ни королевы, он предупредил принцев о грозившей им опасности, и заговор провалился.
«Этот трус испугался, — написала Изабелла герцогу Иоанну, — но не беспокойтесь, его час близок. Наберемся терпения: наверняка он вскоре совершит какую-нибудь оплошность, позволяющую нам быстро от него избавиться».
Скрывая истинные свои планы, партия герцога Бургундского продолжала переговоры, по истечении коих пришли к соглашению о необходимости установить мир и создать войско, способное отражать попытки англичан высадиться во Франции. Брак графа де Вертю с одной из дочерей герцога Бургундского расценили как признак всеобщего примирения, а потому во время празднеств стороны только и делали, что прилюдно уверяли друг друга в искренности своих чувств, хотя в душе каждая сторона полагала своего противника лицемером; после торжеств все разъехались по домам. На обратном пути принцы сделали остановку в Мелене, где королева приняла их с такой же лицемерной радостью, какую старательно демонстрировали сами принцы. В этот период у королевы состоялось несколько тайных встреч с герцогом Бургундским: сообщники решили претворить в жизнь кое-какие прежние замыслы, и вскоре мы вам расскажем, как они исполнились. Желая придать бо́льшую убедительность эфемерному перемирию, Изабелла пустила в ход все свое обаяние; согласно тогдашнему обычаю, покончившие (разумеется, на словах) с враждой принцы обменялись конями с бывшими своими соперниками и разделили с ними постель. Как следует из признаний Буа-Бурдона, впервые в жизни королева сделала вид, что возмущена таким обычаем, но герцог Иоанн напомнил ей, что близкие отношения, в которые она, пользуясь случаем, могла вступить с юным герцогом Орлеанским, позволят ей выведать его самые потаенные чувства, и ради общего дела весьма хрупкая стыдливость пала жертвой честолюбия, глубоко укоренившегося в душе королевы, не испытавшей при этом ни малейших угрызений совести. Кровосмесительство ее не смущало, и коварная женщина заключила в объятия сына убитого по ее приказу герцога.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
