типу древнеудмуртских[345] и без сомнения связаны с выходцами с р. Чепцы. В Среднем Поволжье и Нижнем Прикамье в эпоху, предшествовавшую появлению болгар, удмуртская керамика не встречается; появление ее в Танкеевском могильнике является результатом включения в состав населения Волжской Болгарии иноплеменных удмуртов.
Таким образом, танкеевская круглодонная керамика не имеет прямого отношения к вопросу о составе и происхождении болгарских племен. Она должна рассматриваться в плане сложения населения Волжской Болгарии в эпоху возникновения государственной организации.
Итак, погребальная керамика болгарских могильников VIII–X вв. в Среднем Поволжье дает возможность выделить в составе болгар по происхождению две крупные этнические группы: наиболее многочисленную болгарско-тюркскую и менее значительную угорскую.
В конструкции могил болгарских захоронений также выделяются два основных типа. Как уже отмечалось (см. I главу), по материалам Больше-Тарханского могильника не удается связать тип внутримогильных сооружений с определенным типом керамики, поскольку лепные сосуды находятся в детских захоронениях, где ямы выявляются плохо. Если основываться на количестве каждого типа сосудов и типов могильных ям, то можно круглодонную посуду связывать с могилами, имеющими двусторонние заплечики, а плоскодонные горшки с простыми ямами. Следует привести также тот факт, что в Танкеевском могильнике почти нет ям с двусторонними заплечиками и нет круглодонных сосудов больше-тарханского типа. Однако все это, по-видимому, лишь отголоски когда-то существовавших прочных традиций. В эпоху VIII–IX вв. смешение обычаев и традиции наблюдается повсеместно.
* * *
Археологические памятники, связанные с болгарскими племенами, показывают, что к VIII–IX вв. этнический состав последних был уже чрезвычайно сложным. В состав болгар вошли различные племенные группы, обитавшие в I тысячелетии в восточноевропейских степях. По имеющимся материалам в составе болгар удается выявить племена тюркского и угорского происхождения. Сарматские традиции в материалах могильников прослеживаются весьма незначительно.
В полном соответствии с данными письменных источников, археологические материалы имеют аналогии на востоке — в Центральном и Восточном Казахстане и на юге Западной Сибири. Мы далеки от мысли устанавливать прямую связь между казахстанским населением и болгарскими племенами. Для этого данных чрезвычайно мало. Почти тысячелетний пробел, отделяющий памятники Казахстана от поволжских и донских, не позволяет сравнивать вещевые комплексы. Но сопоставление погребального обряда, особенно конструкций могильных сооружений, проводить можно. Здесь мы имеем дело с весьма консервативной стороной культуры древнего населения.
Памятники Восточного Казахстана, как, впрочем, и центральных и северных областей его, изучены еще чрезвычайно слабо. В Семиречье разнообразие в устройстве могильных ям, где различаются восемь типов, по мнению Е.И. Агеевой, свидетельствует о том, что в состав племенного союза усуней входило несколько разных этнических групп со сложившимися к тому времени своими религиозными традициями[346]. В другой работе Е.И. Агеева пишет, что курганы с «деревянными ящиками-настилами и деревянными перекрытиями на земляных ступеньках (заплечиках. — В.Г.) повествуют о сохранении в составе усуньского племенного союза племенных групп сэ и юеджей, зафиксированных и данными письменных источников»[347].
С.С. Черников находит возможным отождествлять группу кочевников кула-жургинской культуры рубежа нашей эры на Иртыше с племенами у-гэ или у-дзе письменных источников[348].
Несомненные аналогии, которые обнаруживаются в конструкциях могильных сооружений между памятниками Восточного Казахстана и памятниками больше-тарханского типа на Волге, позволяют предполагать, что именно здесь, на Востоке, формировались племенные группы, вошедшие в дальнейшем в состав болгарского объединения.
Небезынтересны также аналогии среди еще одной группы памятников, синхронной рассматриваемым нами, и, по-видимому, в этническом отношении близкой. В бассейне р. Белой исследованиями последних лет открыт ряд поселений и могильников совершенно неизвестного до сих пор облика. Пришлый характер населения, оставившего бельские памятники III–IX вв., доказывается достаточно убедительно появлением таких новых, генетически не связанных с местными прикамскими традициями элементов в культуре, как полуземляночные жилища, плоскодонная керамика, сосуды с вытянутым округлым туловом, высокой шейкой и довольно сложной орнаментацией и разнообразные, сложной конструкции могильные ямы[349].
Некоторые могильные ямы бельских захоронений по конструкции совершенно идентичны ямам Больше-Тарханского могильника. Так, в Ново-Турбаслинском курганном[350], Кушнаренковском[351] и Бирском[352] грунтовых могильниках были обнаружены могилы с низкими заплечиками вдоль продольных стенок. В Ново-Турбаслинском и Кушнаренковском могильниках, кроме того, некоторые могилы с заплечиками имели ниши-подбои в изголовье захороненных, что в единичных случаях зафиксировано и в Больше-Тарханском могильнике.
В погребениях Кушнаренковского могильника и связанного с ним селища преобладала грубая плоскодонная керамика, орнаментированная лишь изредка насечками по венчику сосуда, сходная с группой плоскодонных сосудов Больше-Тарханского могильника. Большой интерес представляет вторая группа сосудов, не многочисленная, но весьма оригинальная. Это сосуды с высоким прямым горлом и вытянутым округлым туловом и дном, орнаментированные по шейке сложным, чрезвычайно мелким и тщательно выполненным орнаментом из прочерченных полос, мелкозубчатого штампа, «гусеничек» из шнура, треугольников и других элементов. Происхождение этого типа керамики можно с уверенностью связывать с западносибирской лесостепью. В.Н. Чернецовым в Перейминском могильнике было обнаружено погребение V–VII вв., содержавшее сосуды близкого типа[353], а в 1962 г. Уральской археологической экспедицией были начаты раскопки Логиновского городища на р. Ишим середины I тыс. н. э. с керамикой также чрезвычайно близкой кушнаренковской и перейминской посуде.
Памятники Западного Приуралья обнаруживают и ряд других аналогий в материалах Западной Сибири, что позволило нам поставить вопрос о продвижении в середине I тысячелетия н. э. значительных групп сибирского населения на запад[354]. В составе этого населения обнаруживаются те же самые два компонента, что и в Больше-Тарханском могильнике, — угорский, связанный с круглодонной керамикой и сложной конструкцией могильных ям, и тюркский — с плоскодонной керамикой и простыми могильными ямами. Этническая принадлежность памятников бассейна р. Белой определяется на основании известий о том, что в составе мадьярского союза, вышедшего из бассейна р. Белой, были мадьярско-угорские и тюркские племена[355].
Но в Западном Приуралье, в отличие от Причерноморских степей, появляется оседлое население с развитым земледельческо-скотоводческим хозяйством. Высокоразвитое земледелие свидетельствует, что эта отрасль не была новой для пришлого населения, а имела древние традиции еще на Востоке до их переселения. Действительно, на Востоке, в Казахстане и на юге Западной Сибири в раннем железном веке развиваются не только кочевнические культуры. Кочевники занимали в основном степные просторы. В полосе же лесостепей переход к кочевому скотоводству в раннем железном веке не произошел. Здесь при значительной роли пастушеского скотоводства ведущее значение приобретает, видимо, земледелие и население ведет прочный оседлый образ жизни. Примером тому могут быть многочисленные исследованные поселения на р. Ишим, группа памятников типа городища Чудаки в лесостепном Зауралье[356] и, наконец, достаточно хорошо выявленная большереченская культура на равнинах Алтая и в прилегающих районах Западной Сибири[357].
Культуры раннего железного века степей и лесостепей Западной Сибири
