взгляд за спину брата, пожимает плечом и спрашивает:
– Что разговаривать о попытках, если они не привели к нужному результату? Нет Роберты, значит я могу прогнать Алекс и убрать одну из моих проблем.
Закари разворачивается, но слова Зейна останавливают его.
– Не делай этого, – просит брат. – У меня кое-что для тебя есть.
Начинаются торги, но Закари не уверен, что его брат сможет предложить что-то стоящее.
– И что это?
Зейн расстегивает куртку и достает три пробирки. Закари внимательно смотрит на стекло с алой жидкостью.
– Это кровь Роберты. Последние экземпляры. Я отдаю их тебе, ты позволяешь Алекс жить под твоей защитой, пока отец не выйдет на связь.
Зак теряет интерес к пробиркам и смотрит на брата.
– И что ты думаешь, будет, когда он выйдет на связь? Рассчитываешь, что в нынешних обстоятельствах он станет присматривать за твоей девушкой?
Произнеся это, Закари ждёт, что брат опровергнет два последних слова, но он этого не делает.
– Он поможет, – уверяет Зейн.
В этом весь Зейн. Он был таким с самого детства. Закари всегда любил младшего брата, но отлично видел его недостатки. Самый главный из них – принятие решений. Зейну всегда нужен кто-то, чтобы он решился на действительно рискованный поступок.
Закари протягивает руку, и Зейн вкладывает в неё три пробирки. Последняя надежда на лекарство. У Лейзенберга не будет права на ошибку.
– Зак, – говорит Зейн и, бросив взгляд на Алекс, просит. – Не обижай её, она и так слишком много страдала.
– Как и все мы.
– Это другое…
– Ты мой брат, но не тебе рассказывать мне о страдании.
Зак злится, но не показывает этого. Его мысли моментально переходят от доктора и изготовления лекарства на городское кладбище, в промозглый склеп, в который он и ездил в момент нападения зараженных на базу.
Зейн как никто другой в курсе – Зак о страданиях знает куда больше, чем показывает это.
– Я заберу её, как только смогу, – продолжает Зейн.
– Это при условии, что она сама того пожелает.
– Что это значит?
Зак бросает кривую улыбку и разворачивается. Зейн хватает брата за плечо и поворачивает к себе.
– Что это значит?! – более грозно спрашивает он.
– Ничего сверх того, что я сказал.
– Не трогай её!
Зак молчит, Зейн злится, обходит брата и останавливается напротив Алекс.
– Мы уходим, – говорит он ей.
Алекс бросает растерянный взгляд на Зака, потом возвращает его на Зейна.
– Куда? – спрашивает она.
Зак старается не раздавить стеклянные колбы. Сейчас многое зависит от её решения. Право выбора, мать его.
– Я найду место, – говорит Зейн, и все присутствующие чувствуют его неуверенность.
На какое-то мгновение Заку становится жаль младшего брата. В эту же секунду Алекс чувствует полнейшую растерянность.
– Прости, – говорит она и забирает руку. – Я не могу.
Спина Зейна становится максимально прямой, но он не сдается просто так. Наклоняется к лицу девушки, и когда до соприкосновения их губ остается мгновение, она слегка наклоняет голову, губы Зейна касаются щеки. Алекс что-то шепчет Зейну так тихо, что этого никто не слышит, кроме него.
– В нашу следующую встречу я заберу тебя, – обещает Зейн Алекс.
Взгляд Алекс снова обращается к Заку, он безмолвно стоит за спиной брата и ждёт.
Алекс ничего не отвечает. Натягивает шлем, но оба брата успевают заметить неуверенность в её взгляде.
Зейн отворачивается и идёт к своему мотоциклу. Голос Закари останавливает его.
– Зейн?
Парень замирает на месте. Взгляды голубых глаз, столь похожих друг на друга, пересекаются.
– Для чего Алекс на моей базе? – спрашивает Зак.
Зейн открывает рот, но старший брат добавляет:
– Ты знаешь – я лжи не прощаю.
Зейн не меняется в лице и отвечает:
– Ей нужна защита. И я надеялся, что ты поможешь мне с этим.
Зак кивает, убирает пробирки и отправляется к мотоциклу.
Глава шестнадцатая
Меня трясёт так, что зуб на зуб не попадает. Заезжаем на территорию девятки. Сквозь стекло на шлеме наблюдаю, как Закари слезает с мотоцикла, отдает шлем одному из охранников и скрывается в церкви. Он даже не обернулся.
Почему на душе так скребут кошки?
Снимаю шлем и какое-то время сижу на мотоцикле. Разговор с Зейном всё усложнил. Он сказал, что вывести Лексу, детей и Лари невозможно. Заявил, что проще остановить вращение земли, чем это сделать. И вообще он был нервным, я его таким не помню, что-то случилось, но он мне об этом не сказал. А когда я предложила ему рассказать всё Закари, он начал рьяно уверять меня, что живой мне с базы номер девять не уйти. Впервые Зейн сказал, что я должна сделать то, что мне велела полковник.
Я растоптана. Моя надежда рухнула, а я даже себе боялась признаться, насколько сильно я полагалась на Зейна.
Несмотря на то, что я кое-что узнала о Закари, возможно, даже вошла в его доверие, сделать задуманное стало в разы сложнее.
Я так запуталась.
– Да, сестренка, попала ты.
Рэнли выходит из тумана и останавливается возле меня. На его губах слабая улыбка, она больше отдает печалью, нежели весельем.
– О чём ты? – спрашиваю я и слезаю с мотоцикла.
Я ни разу не загоняла его, всегда это делает кто-то другой. И сейчас ко мне тоже подходит военный, забирает ключи и шлем. Отдаю ему их и, пристроившись под шаги Рэнли, иду в сторону нашей скамейки.
– Сегодня ты расстроила мальчиков.
– От твоего объяснения легче не стало. Я никого не расстраивала.
– Я был там, не слышал ваших разговоров, но словно посмотрел одну из самых ключевых серий мыльной оперы.
Не только я ощущала напряжение во время встречи. Даже Рэнли. Впервые в жизни я чувствовала себя предательницей со всех сторон. Я словно предала Зейна. Но ведь я ничего не сделала. В то же время, в момент разговора с ним, я не могла не думать о том, что недалеко стоит Зак, я чувствовала его взгляд – он был осязаем. Холодный и колючий.
– Я ничего не сделала, – устало произношу я.
– Сделала, – говорит Рэнли и на пару мгновений задумывается, а потом, подбирая слова, произносит. – Как бы сказать это помягче.
Шумно выдыхаю и поворачиваюсь к нему.
– Говори, как есть, этот день хуже уже быть не может.
Садимся на скамейку, и Рэнли поворачивается боком.
– Знаешь ли ты, что в клиторе больше восьми тысяч нервных окончаний?
– Что?!
– Так вот, но несмотря на это, мужское эго куда более нежное и чувствительное.
Вот к чему он это сказал?
– Твои сравнения…
– Точны, так как я
