еще есть археологические памятники. Большинство из них вообще никем не охраняется и становится лакомым куском для подпольных любителей антиквариата. Эта проблема особенно остро встала в начале «нулевых», когда появились технические средства, позволяющие выявлять металлические предметы на большой глубине. Несмотря на то, что цена современного металлоискателя порой достигает 10 тысяч долларов, «черные археологи» не жалеют на них денег, потому что знают: доходы от продажи найденных ценностей с лихвой покроют все расходы.
Самое печальное заключается в том, что «черных археологов» интересуют лишь драгоценности, все остальное, не представляющее, по их мнению, большой коммерческой ценности, безжалостно уничтожается. В разряд ненужного хлама попадают, например, глиняная посуда, ложки, предметы утвари, детали одежды. В результате каждый год Россия безвозвратно теряла примерно тысячу памятников материальной культуры, многие из которых украсили бы экспозицию любого солидного музея. Вопиющий случай произошел в Адыгее. Там группа вандалов, вооружившись бульдозером, сравняла с землей скифский курган. Правда, вандалов быстро вычислили и поймали. Наказанием стал… штраф в размере 30 тысяч рублей.
Чрезмерно мягкие приговоры вандалам и ворам в те годы были в порядке вещей. По данным Верховного суда России, в 2002 году, например, лишь треть преступников, совершивших кражи церковных и исторических ценностей, были лишены свободы. Остальные отделались условными сроками и денежными штрафами. История на грани фола приключилась в конце 1990-ых в Новгородской области. Там местные прохвосты стащили с постамента танк времен Великой Отечественной войны и пытались продать его за рубеж за полмиллиона долларов. Воришек удалось задержать. Никто из них не понес наказания, связанного с реальным лишением свободы.
Более того, несмотря на многочисленные просьбы, законодатели не только не приняли действенных мер к защите культовых учреждений и памятников истории от злоумышленников, но и, наоборот, значительно смягчили наказание за такого рода преступления. Удивительное дело, при Советской власти, которая, как считается, не испытывала особой симпатии к религии, кражи церковного имущества, тем не менее, считались тяжкими преступлениями со всеми вытекающими для преступников последствиями. В новой редакции Уголовного кодекса, принятой в 1996 году, кражи из церквей стали квалифицироваться как преступления средней тяжести. За такие деяния и наказания смехотворные, и сроки следствия по ним ограничены. Иначе говоря, религиозные учреждения были поставлены законодателями на уровень сараев и складских помещений: украсть барахло со склада и икону из храма, по мнению авторов этой юридической новации, — деяния одного порядка.
Такой ничем не мотивированный гуманизм привел к тому, что в конце 1990-ых годов, по данным МВД России, число хищений из церквей увеличивалось на 15 процентов ежегодно. Всего же за годы демократии преступным посягательствам подверглись более тысячи православных храмов.
Какова же дальнейшая судьба бесследно исчезнувших национальных сокровищ? Вот лишь одна весьма характерная история, начавшаяся еще в конце прошлого столетия, но так и не получившая достойного завершения.
17 октября 1997 года Шереметьевской таможней было возбуждено уголовное дело по факту нелегального провоза ювелирных изделий через границу РФ. Контрабандисткой оказалась некая Анна Ефимович, уроженка Риги, получившая в начале 1990-ых двойное гражданство: России и Израиля. При прохождении таможенного досмотра гражданка Ефимович «забыла» указать в декларации 13 ювелирных изделий, семь из которых эксперты признали произведениями ювелирного искусства. Общая их стоимость по ценам 1997 года составила 221 миллион 940 тысяч рублей.
Расследованием этой истории занялась Генеральная прокуратура РФ. Так вот, в ходе следствия было установлено, что гражданка Ефимович, используя личное знакомство с тогдашним заместителем министра культуры, а затем известным шоуменом Михаилом Швыдким, регулярно переправляла в Швейцарию произведения ювелирного искусства. Аферы были закамуфлированы под организацию выставок в одном из зарубежных музеев. Никаких выставок, разумеется, организовано не было, а переправленный через границу антиквариат благополучно исчезал в частных заграничных коллекциях. По самым скромным подсчетам, гражданкой Ефимович было вывезено из страны ценностей на общую сумму 400 тысяч долларов США.
В течение многих лет Анна Ефимович являлась и.о. директора антикварного магазина «Акция». На эту должность Анна Борисовна устроилась в ноябре 1991 года, хотя до этого никакого отношения к культуре и искусству не имела. В советские годы Ефимович трудилась на незначительных должностях в различных учреждениях: мыла посуду в ресторане, работала лаборантом, секретаршей, агентом Госстраха. И вдруг — такой стремительный поворот в карьере! Сначала Ефимович назначили заместителем директора, а через несколько месяцев — исполняющей обязанности директора ТОО «Акция Лтд.». В этом качестве она и трудилась вплоть до «залета» на Шереметьевской таможне.
Именно через этот магазинчик, где не велось должного учета поступающих ценностей, в течение нескольких лет перемещались за кордон предметы старины и крупные суммы в устойчивой заокеанской валюте. Схема проста. Сначала антиквариат похищался из музеев и библиотек, затем поступал в «Акцию», а оттуда с «липовыми» документами уходил за рубеж. Обычно это делалось под видом организации выставок за рубежом. Сопровождала «экспонаты» лично Ефимович. Причем, по несколько раз за год. И это несмотря на более чем скромный официальный доход: в среднем полтора-два миллиона неденоминированных рублей в год, как явствовало из бухгалтерской отчетности. В середине 1990-ых простой торгаш в ларьке с шаурмой зарабатывал за месяц больше, чем директор антикварного магазина Ефимович за год. Тем не менее, скромный заработок не мешал Анне Борисовне по несколько раз в году кататься за границу, а также иметь счета в американских и израильских банках, переводить за рубеж десятки тысяч долларов, пользоваться золотой карточкой Международного клуба «Шератон», весьма популярного у нуворишей того времени, — словом, брать от жизни все.
При этом география поездок оказалась весьма широкой: Израиль, США, Германия, Швеция, Италия, Испания, Франция и другие страны. Иногда вместо Анны Борисовны за рубеж выезжал ее сын Андрей Владимиров, студент частного юридического колледжа при МГУ имени М. В. Ломоносова. Оформлялось все это как зарубежные поездки по линии культурного обмена между Россией и другими странами. Как выяснили следователи прокуратуры, обмен действительно был: предметов русской старины на зеленые бумажки с портретами американских президентов. В ходе обысков в «Акции» следователи обнаружили и изъяли документы, согласно которым гражданин Владимиров Андрей Витальевич являлся сотрудником ТОО «Акция».
Выяснилось также, что услугами гражданки Ефимович в деле сбыта произведений искусства и антикварных вещей регулярно пользовались супруга Михаила Швыдкого, а также некоторые другие «деятели» российской культуры, например жена Леонида Ярмольника.
Выйти сухими из воды тогда, в начале 1999 года, всем участникам этой истории помогло назначение Швыдкого на должность председателя ВГТРК и показ по государственному телевидению «человека, похожего на генерального прокурора», то есть на Юрия Скуратова. Эти кадры оказались как нельзя кстати. Именно в тот период ведомство Юрия Скуратова инициировало ряд серьезных уголовных дел по
