— Ты уже ничем не поможешь, его не удалось спасти, в той аварии он не выжил.
— В какой аварии?
— Зураб с Ярославом вместе куда-то ехали в Новый год, а может их везли, уже непонятно, у генерала еще плечо прострелено оказалась, отказали тормоза, и они упали с моста. Зураб, прости меня, Ксюша, не выжил, а Корецкий — в коме.
Я прикрыла глаза. Значит надежда еще есть, он не мертв. От головокружения просто не могла прийти в себя.
Не стало Зураба… Я испытала горечь… Ведь это я свой ложью утянула его на самое дно, не дав шанса всплыть. И теперь он мертв и тоже из-за меня. Оксана, что это за особая форма мазохизма? Он же не убил тебя, но пообещал мучить до самой смерти! Теперь у него есть шанс мучить тебя вечно. Нет, ему и делать уже ничего не придется, ты все сделаешь за него сама, съедая себя изнутри. Ты в какой-то момент своей жизни этого самого Зураба считала лучшим, но твои глаза открыты и память свела, и пусть земля ему будет пухом.
Сейчас важно понять, что с Ярославом. Где он и есть ли шанс? Но лежа пластом, я ничего не узнаю.
Лорик!
— Лариса, — говорю максимально серьезно, — мне нужно сейчас знать, что с Ярославом! И срочно! Иначе я встану…
— Куда ты вставать намерилась? Не спеши! Сейчас туда-сюда и пойдем.
— Где он вообще? Мне важно знать!
— Ну, Ксюрик, один только во сыру землю, а ты уже второго ищешь…
— Лор, зачем ты так, не время для шуток, с тебя разузнать, где генерал и что с ним, и мне рассказать!
Иду на крайнее меры — грубые приказы и шантаж. А что я еще могу, будучи прикованной к спальному месту?!
Лора быстро возвращается:
— Жив, про здоров не скажу… Выглядит хреново. Ну чистый мертвец…
— Вот спасибо! Хорошо, хоть что-то для понимания.
В моей голове крутятся шестерёнки, механизм запущен!
Мне бы только сейчас встать и выпутаться из кружева трубочек. И я найду способ, хотя б его увидеть! Но что это у нас за пара такая — калеки сплошные, как не одно, так другое, тридцать три несчастья, не считая мелких брызг. Изначально все пошло наперекосяк: от первой встречи до последнего прощания.
Я еще раз пытаюсь встать — капельницы меня держат, как спрут о тысяче ног. Хорошо, покоряюсь судьбе, что же это… и снова я лечу в пропасть и дна там нет, поэтому пролетаю несколько раз по кругу.
— Оксаночка, — кто-то гладит мою щеку, — ты жива, — вижу папу.
— Вроде уже намного лучше! Живее живого… — пытаюсь выглядеть бодрой, а у самой глаза еле открываются.
И я снова понимаю, что реальность плывёт куда-то вдаль…
Сколько я тут? День, два или уже неделю, не пора бы домой?
— Оксана Николаевна, к сожалению, выписать Вас не сможем, лучше оставайтесь тут, с нами, заодно отдохнете перед родами.
Больница, блин, ни черта не санаторий… Мама роди меня обратно, та поздно уже.
Спустя пару дней, я нормально передвигаюсь и решаюсь ехать в отделение интенсивной терапии, благо совсем недалеко от моего.
— Лисовская, стой, куда тебя несет, еле ходит, а туда же…
— Да у меня там… муж! Мне надо!
Бабулька-санитарка вздыхает:
— Только смотри мне там, не грохнись без чувств!
Вижу пост медсестры на интенсивной терапии.
— Мне надо к Корецкому!
Сестричка рассматривает меня внимательно:
— У нас тут не положено, — потом смотрит на мой живот и вообще оценивает общий вид, — а Вы ему кто?
— Жена, — выпаливаю я без зазрения совести. О животворящее слово, открывающее все двери!
Она поводит меня к боксу и что я вижу: лежит мой генерал, бледнее снега, но дышит… Смотрю на него через стекло и лбом к этому самому стеклу прислоняюсь…
***
4 месяца спустя
Очень хочется спать. Я еле сижу, спина затекла так, что, наверное, уже станет каменной.
— Алёшенька, ты наелся, сынок, — спрашиваю полушёпотом у спящего карапуза и очень осторожно укладываю его в кроватку.
А сама быстро скатываюсь калачиком под бок Ярославу. И только закрываю глаза, чувствую его губы на моей шее:
— Дуся, ты чего не спишь?
— Еще раз назовешь меня так, дам в глаз!
— Только попробуй! — его рука ложиться на моё бедро, — если у тебя есть время и вдохновение…
— Яр, я смертельно устала — даже языком еле шевелю.
— Мне твой язык и не нужен, — он сдирает резинку с моих волос, — пусть голова отдохнет.
— Что ты задумал, Корецкий?
— Помочь тебе заснуть еще крепче, — он стягивает мою футболку и откидывает пижамные шорты.
— Тебе это не понадобиться — поверь!
Он крепко сжимает меня в объятых, вроде боится, что испарюсь. Я провожу рукой по шраму на его плече, после той аварии этих шрамов прибавилось.
И он целует меня. Как замечательно быть желанной после всего.
Дело с Зурабом благодаря Саше Волкову, было закрыто, даже огнестрел не сыграл особой роли. Два месяца назад я родила здорового мальчика, уж слишком похожего на Катю Корецкую, а характерам точно в генерала. На свою погибель: два генерала в одном доме, большой и маленький — это еще то испытание. Даже тест ДНК делать не нужно. И теперь мы живем вчетвером.
Нашим близким было нелегко принять наши отношения с генералом: мы же все-таки для всех были "заклятыми" друзьями или вообще родственниками. Катю чуть удар не хватил сначала. Но… прошло время и мы стали восприниматься просто как "Ярослав Александрович или папа и Оксана"
Ну и наконец-то, прям приятный бонус, я стала полноправной хозяйкой в доме Корецкого, ни подругой, ни невестой, а именно хозяйкой. И нет, мы не поженились! Я уже не слишком хочу. Но все еще впереди! Вся долгая жизнь.
Извините, дорогие читатели придется отвлечься от своего рассказа, меня ждет Ярослав! А он ждать не любит…
Подытожу, невзирая на все преграды — мы вместе! Мой генерал и я, и когда он смотрит в мои зеленые русалочьи глаза, как Ярослав их называет — непременно видит в них счастье.
