Его отвезли на Шаболовку. Пару часов он провел в коридоре, пристегнутый наручниками к батарее, и наконец-то был выдернут на допрос.
Капитан Налимов сидел на приставном столе, одной ногой упираясь в пол. В пальцах у него дымилась сигарета, и Матвей невольно сглотнул слюну.
— Куришь?
— Уже да, — ответил Матвей и усмехнулся.
Сегодня он почти бросил курить. Что ж, придется начинать заново.
— А здоровье позволяет? — Капитан подошел к нему, задрал свитер и футболку и выставил указательный палец так, как будто собирался вонзить его в рану через бинты. — Что это у нас такое?
— Стреляли.
— Кто?
— Не знаю. Я в подъезд, он за мной. Я обернулся, он выстрелил. Я его ударил, он упал. Я побежал, он поднялся. Вот и все.
— Что все?
— Закрылся я в квартире.
— Может, на чердаке?
— На каком чердаке?
— А в милицию почему не позвонил?
— Почему не позвонил? — Матвей посмотрел в потолок.
— Да, почему не позвонил?
— Я сам с ним разберусь.
— С кем «с ним»?
— С Рубаховым.
— С Рубаховым?
— Это ведь он своих псов за мной отправил.
— Санжеева, Дужникова, Китаева?
— Я их по фамилии не знаю. Но претензий у меня к ним масса. Особенно к Рубахову.
— Кто из них в тебя стрелял?
— Точно не Рубахов.
— Рубахова ты уже убил.
— Когда?
— Ты мне это сейчас и расскажешь. — Налимов схватил со стола лист бумаги, авторучку и положил перед Матвеем.
— Последнее слово? — спросил тот и усмехнулся.
— Последнее желание. Раскаяться на дорожку.
— На последнее желание обычно сигарету предлагают, — заявил Матвей.
Налимов снял с него наручники, протянул сигарету, щелкнул зажигалкой.
Матвей глубоко затянулся, задержал дыхание, медленно выпустил дым и только затем взял авторучку.
Его версия была не просто готова. Она прошла согласование с Василисой и Лилькой, чтобы не было разнобоя в показаниях. Только вот у ментов могли найтись непроходимые овраги на все гладкие бумаги. Вдруг у них есть доказательства их вины?
Еще Матвей переживал за Лильку. Она ведь могла взбрыкнуть и нагородить отсебятины. Или нарочно утопить его по своей непредсказуемости.
За окном таяли сосульки, капли падали на подоконник, а перед глазами истекал желаниями мужчина. Следователь Кузьмин загадочно улыбнулся, глядя на Лилию, как на знаменитую киноактрису. Правда, ее «звездность» он признавал только в одном жанре, совсем не прочь был сняться с ней в следующей такой картине. Но без камер.
— Санжеев меня изнасиловал! Что здесь непонятно? — Лилию раздражал масляный взгляд Кузьмина.
Будь ее воля, она с удовольствием ткнула бы ему пальцем в глаз.
— Если женщину насилуют, то она сопротивляется, — заявил следователь и подленько усмехнулся.
— У вас, наверное, богатый личный опыт, не так ли? — осведомилась Лилия. — Интересно, с какой стороны?
— Я, конечно, могу допустить, что вы расслабились.
Лилия резко дунула на локон своих волос. Дать бы ему совет, чтобы он свои фантазии в протокол не заносил, но вдруг подумает, что она с ним заигрывает? У нее не было никакого желания флиртовать, кокетничать ни с ним, ни с кем бы то ни было еще. Если только с Матвеем, да и то в меру.
— Санжеев хотел, чтобы я убила Вересова, — сказала она. — Я отказалась. Тогда он меня изнасиловал. Мог и убить. Вот мне и пришлось притворяться. Он ведь этого не сделал, правда?
— А Вересова зачем убивать?
— Понятия не имею.
— Санжеев ушел, и вы отправились к Вересову?
— Да, я была у него, ждала в квартире. Он пришел раненый, я оказала ему помощь. Хотела звонить в «Скорую», но мы услышали выстрелы. Это я сейчас знаю, кого там убивали.
— Кто убивал?
— Сколько раз вам говорить, что насчет этого я не в курсе!
— Вересов не был на чердаке?
— Нет. Василиса видела, как он подъехал, зашел в подъезд. Мы слышали пальбу. Но не наверху, а внизу. Это стреляли в Матвея. Что здесь такого непонятного?
— Значит, Санжеев предложил вам убить Вересова, вы отказались, и он сам отправился на охоту за ним. В тот же день, без подготовки. Вам не кажется, что это странно?
— Вы удивлены?
— Санжеев и его коллеги были убиты на чердаке дома, неподалеку от квартиры, где вы находились. Подъехала милиция, к вам в дверь звонили, почему вы не открыли?
— А если это Санжеев к нам ломился? Мы же не знали, что его уже нет.
— Но вы же слышали выстрелы на чердаке.
Лилия усмехнулась, глядя на следователя. Допрос продолжался второй час подряд. Она уже устала рассказывать, как было дело, а он все водил ее по кругу, заставлял вспоминать подробности, пытался поймать на несоответствиях, странностях, неточностях. Но это говорило лишь о том, что у следствия не было железобетонных доказательств против Матвея. Никто не видел, как он убивал, спускался с чердака и возвращался домой. Значит, рано или поздно менты его выпустят и от нее отстанут. А сейчас ей нужно просто держаться.
Из кабинета следователя она вышла выжатая как лимон. Как будто на обеде у энергетического вампира побывала в качестве основного блюда.
Ей хотелось домой. Квартирка у них тесная, холодная, но Лилии почему-то было там уютно. Она уже две ночи провела у мамы, и ничего, а ведь раньше терпеть этого не могла.
Лилия открыла дверь своего «фолькса» и увидела Глеба. Он сидел на пассажирском сиденье, ожидая ее. Лилия сделала вид, что не замечает его, как будто перед ней совершенно пустое место.
Она села, закрыла за собой дверь, но двигатель заводить не стала, протянула Глебу ключи. Это его машина. Он может ее забрать, а она уже как-нибудь перебьется. Лилия готова была отдать и шубку, и дубленку, и все прочее. Он, конечно, обидится, но наверняка переживет такую беду.
— Зачем? — спросил Глеб.
Голос его дрожал, взгляд блуждал. Он терзался, переживал, волновался так, как будто собирался подтвердить свою любовь, несмотря ни на что, но при этом смотрел на Лилию с изрядной долей презрения, хотя и с болью.
— А зачем я тебе такая нужна?
— Артур слетел с катушек.
— Я вместе с ним, да? — Она вспомнила, как смотрел на нее следователь.
Да и руоповский капитан видел в ней шлюху. От обиды из глаз у нее потекли слезы.
