не растерять.
С трудом проигнорировав Рейнольда, я попыталась сконцентрироваться на пейзаже.
– Чего застыла как статуя? – не унимался негодяй.
– Не переживай: как только закончится фейерверк, я уйду.
– Жаль, отсюда не видно тренировочной площадки. – Рейнольд захихикал. – Сегодня последний день фестиваля, и все рыцари ушли домой. Лишь один твой раб нарезает круги.
– Что? – Я медленно повернулась. – Что ты сказал?!
– Что слышала. Этот ублюдок будет тренироваться до упаду. – Рейнольд самодовольно ухмыльнулся.
– Но почему? – с трудом выдавила я.
– Потому что я так приказал!
Ну и псих! Кап-кап – я будто слышала, как тает симпатия Иклиса. Вот о чем следовало переживать! Только не это! Он мой единственный шанс!
Намереваясь сейчас же проведать Иклиса, я подскочила с пола и устремилась к выходу.
Внезапно Рейнольд грубо схватил меня за запястье, и перед глазами промелькнула прекрасная розовая шевелюра.
– Побежала к этому ублюдку?
– Пусти! – Я нахмурилась.
– Ты опоздала: я запомнил придурка в первый же день. – Рейнольд скривился.
– Ха… – Огорошенная, я сделала глубокий вдох, с силой выдернула руку и нервно выпалила: – Ну что за детский сад?! Будь добрее!
– От кого я это слышу? Аж мурашки по коже! – Рейнольд картинно поежился.
Я покосилась на индикатор симпатии: данные не изменились. Да белены он, что ли, объелся?! В отличие от меня, мерзавец как следует пообедал и ни с кем не ругался. Откуда этот яд? Конечно, Рейнольд и раньше был не сахар, но сегодня разошелся пуще прежнего.
– Если тебе так неприятно мое присутствие, уступаю место, – сказала я со вздохом.
Нам все равно предстоит встречаться, поэтому лучше его не злить. Ну, давай, скажи, чтобы я валила! Ведь именно это я и собираюсь сделать.
– Совсем нет совести? – неожиданно напал Рейнольд.
– Что?..
– Да как ты вообще посмела заявиться сюда?
– Ха! – у меня вырвался смешок.
Скандалит, будто свекровь с нелюбимой невесткой.
Моя ухмылка озлобила Рейнольда еще больше: в синих глазах вспыхнули искры.
– Что ты имел в виду? – кротко переспросила я, опустив взгляд.
– В последнее время ты ведешь себя необычно и тихо сидишь, забившись в угол. Я-то обрадовался, что ты наконец поумнела, но какой там – ни на йоту!
С трудом сдержав вздох, я подумала: «Ну почему я позволяю этому мерзавцу срывать на мне злобу?!» Я ведь поднялась на чердак в надежде успокоиться. Выпустив весь пар на дворецкого, теперь я чувствовала себя измученной и утомленной. Рейнольд, как и кронпринц, был бомбой замедленного действия. Таких лучше не трогать!
Желая утихомирить придурка, я обратилась к нему устало:
– Рейнольд, не ходи вокруг да около, скажи как есть. Что за внезапная…
– Решила, глядя отсюда на фейерверк, загадать какую-нибудь чушь? – внезапно перебил Рейнольд. – Я знаю, о чем ты мечтаешь! Чтобы Ивонна никогда не вернулась домой! Угадал?! А еще лучше, чтобы она исчезла навек, то есть умерла! Ты же знаешь, что Ивонна потерялась в последний день фестиваля. Наверняка шесть лет назад ты, сидя тут, молила судьбу именно об этом!
Покрасневшее в лучах заката лицо Рейнольда оказалось прямо перед моим носом. Мерзавец холодно усмехнулся, и полные ярости глаза остыли.
Неужели Пенелопа этого желала? Удивленная, я уставилась на Рейнольда отсутствующим взглядом. Кто же знал, что дочь герцога потерялась во время праздника?.. Кажется, об этом упоминалось в прологе игры, но информация была второстепенной, и я толком не помнила.
«Превратившись однажды утром в герцогскую дочь, она мечтала, чтобы Ивонна никогда не вернулась».
Теперь, став Пенелопой, я поняла ее чувства. К тому же у меня имелся подобный опыт, ведь однажды утром я стала нелюбимой дочерью богача…
Похоже, Рейнольд был чрезвычайно злопамятен и потому не желал видеть Пенелопу в чердачной комнате.
– И как тебе все эти шесть лет занимать место Ивонны?!
Энергетика Рейнольда была настолько зловещей, что казалось, он размахивает флагом смерти, мечтая убить меня. Я принялась мысленно подбирать слова. Конечно, нужно учитывать его паршивый характер. Он лишился единственной сестры, а совсем скоро ее место заняла какая-то гадкая девчонка. Если буду вести себя как Пенелопа, беды не избежать.
Я обвела глазами комнату, чтобы проверить, нет ли поблизости потенциальных орудий убийства, но ничего подобного не обнаружила. Однако Рейнольд запросто мог вытолкнуть меня в окно или задушить голыми руками.
– Но это было в детстве… – с трудом вымолвила я и отошла подальше от окна. – Я подумала над своим поведением и теперь прошу прощения.
– Неужели подумала? Ха! – Рейнольд продолжал распаляться. – Хорошо, дело и впрямь прошлое, но ответь на один вопрос: откуда такая ненависть к Ивонне? Тебя бы в любом случае никто не вышвырнул на улицу.
Таких жестких стычек у нас с Рейнольдом еще не было. Не помогали даже покорные извинения!
Что тут сказать? Я не знаю, почему Пенелопа так поступала!
Меня бросило в холодный пот.
– Отвечай!
– Извини. Зря я сюда поднялась…
– Ты считаешь, обычного «извини» достаточно?!
– Рейнольд…
– Ума не приложу, чем ты пленила отца! Не откроешь секрет, как такая соплячка манипулирует герцогом? Поучусь мастерству!
Ситуация вышла из-под контроля, и шкала симпатии угрожающе замигала. Глаза Рейнольда покраснели – в лучах заката или из-за гнева, я не понимала. Кое-как справившись с обидой, я постаралась трезво оценить свое положение. Ситуация сложилась весьма опасная – похоже, настало время делать ноги.
– Я действительно сожалею о поступках, что совершила по глупости, и прошу меня простить. Согласись, я же не виновата в исчезновении твоей сестры. А сегодня я оказалась на чердаке благодаря дворецкому. Феннел сказал, что герцог разрешает мне посмотреть фейерверк отсюда. Вот я и поднялась впервые за долгое время и собиралась вскоре уйти…
– Замолчи. – Рейнольд лениво поковырял пальцем в ухе. – Тебя привели в этот дом на замену Ивонне. Я думал, что ты хотя бы будешь ей хорошо подражать.
Я принялась молиться со всей искренностью, на которую была способна.
– Но шимпанзе с арбалетом притащила в дом грязного раба! Наверное, решила, что ее репутацию уже ничем не испортить.
Рейнольд опять заговорил про Иклиса, но я оставалась бесстрастной.
– Долго ты еще будешь самоутверждаться подобным образом?! – Уголки губ Рейнольда искривились в ухмылке, и я увидела в этом лице другое…
– Почему я должен постоянно сталкиваться с какой-то побирушкой? – зазвучавший голос напоминал слуховую галлюцинацию.
Если бы я только могла произнести вслух, как ненавистно мне твое лицо!
– На замену?..
И с какой стати с таким усилием подавленные воспоминания вновь всколыхнулись?
– И когда это ты относился ко мне как к замене?! – Кажется, слова «шимпанзе с арбалетом» послужили триггером.
Позабыв о моих извинениях, Рейнольд тут же зарычал в ответ:
– А ты предполагала, что я стану относиться к тебе как к герцогской дочери?! Или, быть может, как к принцессе? Да чего уж мелочиться, как к самой императрице?!
– Я не против!
– Что?!
– Если у меня будет хорошее настроение, возможно, я попробую притвориться твоей пропавшей сестрой. – Я дерзко рассмеялась, а вот мерзкое лицо Рейнольда, напротив, помрачнело.
В комнате становилось все холоднее. Ссора, начавшаяся с обычной перепалки, грозила обернуться убийством: казалось, еще немного – и мерзавец растерзает меня в клочья!
– Эй… – Голос Рейнольда был ледяным.
И вдруг… «Симпатия 8 %». Произошло то, чего я боялась!
– Не трепись! Попридержи язык! Где это видано, чтобы такое ничтожество…
– На то и язык, чтобы трепаться!
– Эй!
– Думаешь, ты один способен ненавидеть?
Вспомнив двенадцатилетнюю Пенелопу, я уже не могла остановиться.
– Я тоже тебя ненавижу! Если бы я знала, что буду жить впроголодь в этом великолепном доме, ни за что бы не пошла тогда с герцогом!
– Пенелопа Экхарт!
– Ты спрашиваешь, чем я его пленила? Да ничем! Я действительно жила тут на правах безродной побирушки.
– Хватит! – мрачно предупредил Рейнольд.
«Симпатия 6 %».
Мерзавец выглядел одновременно рассерженным и смущенным, ведь прежде злая ирония была прерогативой братьев, а Пенелопа незамедлительно выплескивала свой гнев. Все, что я говорила теперь, было странным: и кроткие увещевания, и колкое нападение.
– Не имея ни гроша, я даже не могла похоронить маму и несколько дней голодала. Но однажды твой отец увидел меня и назвал дочерью. Скажи, ты когда-нибудь пил дождевую воду, сидя неподалеку от разлагающегося трупа? А приходилось ли тебе питаться объедками, чтобы выжить? – Я вспомнила себя в четырнадцать лет. – Есть всякую дрянь, смешанную с мусором? Наверняка ни разу!
– Ну…
– И ты еще спрашиваешь, почему я желала, чтобы твоя сестра не вернулась?! Я боялась, что вновь окажусь ни с чем!
Симпатия Рейнольда рухнула молниеносно, и теперь, чтобы не погибнуть, мне следовало поскорее заткнуться и встать на колени… Однако я выбрала другой путь и лихорадочно обнажила свои чувства – ужас, страх и отчаяние.
