Я смотрю на его кисть, лежащую на моей руке.
— Хорошо, Энн моя подруга. Я не стану ранить ее, и, надеюсь, вы тоже.
— Конечно, леди Шаддерли. Но вы не в том положении, чтобы судить человека за былые промахи. Я знаю вашу маленькую тайну.
— Какую тайну? — В какой-то ужасный миг я решаю, что он знает о нашей с Энн поездке к ее дочери и думает, что это я мать внебрачного ребенка.
— Что вы питаете нежность ко мне.
— К вам?! — ужаснувшись, задыхаюсь я. — Что вы себе вообразили, сэр? Я никогда не давала вам ни малейшего повода!
Он ухмыляется:
— Я знаю, что светские женщины отрицают подобные симпатии. Ваша тайна в безопасности, уверяю вас.
— Довольно. Вы, сэр, болван, и мне жаль, что Энн вышла за вас.
Бирсфорд смеется глупым добродушным смехом.
— Отрицайте все, что пожелаете, леди Шад, но вы весьма охотно пошли сюда со мной одна.
— Шад убил бы вас, если бы знал.
— Но он не узнает, не так ли?
Бирсфорд, должно быть, пьян, поскольку сидел рядом с чашей пунша и, как я заметила, усердно им подкреплялся. Но это Бирсфорд, дружелюбный, немного глуповатый, благонамеренный Бирсфорд, друг Шада и муж Энн, который не представляет для меня никакой угрозы.
Однако я не стану рисковать. Я изо всех сил пинаю его по голени, и он отпускает меня.
— Ну, леди Шад, нет никакой необходимости… Повернувшись, я сталкиваюсь с появившейся из кустов парочкой. Женщина верещит и, оборонительно размахивая веером, задевает им меня по губам. Мы приносим друг другу извинения, я отворачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с весьма неприятным персонажем — мистером Гарри Данбери, известным сплетником. Главное дело его жизни — появляться там, где его не ждут. Он кланяется.
— Добрый вечер, леди Шаддерли. Лорд Бирсфорд. Как поживает лорд Шаддерли, мадам? Я слышал, он нездоров? Очень сожалею.
— Ветрянка с каждым днем ослабевает, — говорю я. — Он скоро поправится.
Сверху доносится треск и вспышки. Это фейерверк. Воспользовавшись тем, что все отвлеклись, я подхватываю юбки и бегу, уворачиваясь от прогуливающихся по дорожкам людей, и вскоре встречаю нашу компанию. Какое облегчение. Они собираются найти лучшее место, чем наша ложа, чтобы посмотреть фейерверк.
Энн берет меня за руку.
— Где ты была?
— Я встретила знакомую… свою портниху, — лихорадочно импровизирую я. — Мы разговаривали, и я…
Энн хмурится.
— Что с твоим лицом? — Она вытаскивает изящный носовой платок и прикладывает к моей губе.
— Кто-то налетел на меня. Несчастный случай. — Я запыхалась и несу чепуху. — Пожалуйста, приезжай ко мне завтра. Мне нужно поговорить с тобой. Или я могу заехать к тебе и помочь в приготовлениях к балу. А теперь мне нужно домой.
— О, Шарлотта, как жалко. Я попрошу Бирсфорда, чтобы он велел подать карету.
— Нет! Не хочу портить вам вечер. Меня может проводить Джордж.
— Если должен, провожу, — говорит мой галантный брат. — Ты готова ехать?
— Уйди. Я разговариваю с Энн.
— Конечно, леди Шаддерли. — Джордж исполняет замысловатый поклон. — Кстати, где Бирсфорд?
— Здесь, дружище. — Бирсфорда сопровождает официант с подносом, полным бокалов и бутылок шампанского. — Я искал, чем нам еще подкрепиться.
Я прощаюсь со всеми, моя мать, как всегда, театральна, Джордж провожает меня к выходу.
— В чем дело, Лотти?
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
Брат жестом подзывает кучера наемной кареты.
— Ты исчезла, Бирсфорд тоже. К счастью, Энн не заметила. Не влезай между ними.
— Между кем?
Джордж подсаживает меня в карету и пригнувшись, садится следом.
— Между Шадом и Бирсфордом, конечно. Спровоцируешь Шада, и он вызовет Бирсфорда, своего лучшего друга. Он никогда тебе этого не простит.
— Не смеши. Что, по-твоему, я сделала?
— Будь осторожна, Лотти. — Джордж кладет ноги в сапогах на сиденье рядом со мной и немелодично насвистывает сквозь зубы.
— Извини, что тебе пришлось рано уехать.
— Не имеет значения. Я предпочитаю поехать в клуб и повидаться с приятелями. Воксхолл немного скучен, правда?
Я отвечаю уклончиво, карета направляется к дому. Брат нарушает тишину:
— Как думаешь, с мамой все в порядке?
— С мамой?
— Вы с Энн вышли замуж одна за другой. Думаю, ей одиноко, и папа тут не помощник. Он умеет только продавать лошадей, и то с убытком.
— На мой взгляд, она все такая же.
— Навещай ее чаще, Лотти. Возьми ее в магазин или куда еще женщины ходят вместе. Она безвылазно сидит дома с бутылкой кордиала.
— Хорошо. — Правду сказать, я не слишком беспокоюсь о маме. Ведь целью ее жизни было, чтобы я сделала достойную партию. — Но, Джордж, ты живешь дома. Почему ты не возишь ее по магазинам?
Брат в ответ делает испуганную гримасу. Жаль, что он не может взять мать к Джентльмену Джексону или в другие места, пользующиеся дурной славой, где часто бывает. Могу себе представить ее заявления при виде сливок общества, которые лупят друг друга до синяков.
Я тороплюсь домой, к Шаду. Дом Шада — мой дом. До этого момента у меня не было такого чувства. Муж ждет меня дома. У меня такое ощущение, будто я перекатываю во рту восхитительную конфету, ожидая момента, когда раскушу ее.
Карета останавливается у нашего дома, и я легко выпрыгиваю из нее. Манеры требуют, чтобы я пригласила брата зайти, но мы привыкли к взаимной невежливости.
Я мчусь в дом — лакей, наверное, подумал, что мне необходим туалет, — вверх по лестнице. Расстегиваю накидку, атлас скользит на пол, словно большое темно-синее перо.
Когда я открываю дверь в спальню, Шад шевелится под одеялом. Сидящий у кровати Робертс встает и кланяется.
— Вы рано вернулись, миледи.
Я стою в дверном проеме, в тени, так что он не видит мою поврежденную губу.
— Да. Можете идти, Робертс. Я посижу с его сиятельством ночью.
— Хорошо, миледи, — бормочет он. — Температура все еще высокая, но думаю, он чувствует себя лучше. Он очень зол.
Когда Робертс выходит из комнаты, Шад приподнимается на локте.
— Чего вы хотите, Шарлотта?
— Я была в Воксхолле.
— Я знаю. Почему вы вернулись так рано?
— Я хотела быть рядом с вами. Это мой дом, и я люблю вас.
Я сказала это! Для меня стало огромным удивлением и колоссальным облегчением, словно до этого момента что-то сдерживало меня. Меня даже не волнует, что Шад в ответ не говорит, что любит меня, он вообще ничего не говорит.
