прутьях над огнем, потом набрал в туесок воды и достал из кармана горсть слегка увядшего брусничника, ополоснул его в струе и встряхнул, чтобы вода стекла.
— Вот так! — приговаривал Малев, заваривая чай. — Живы будем — не помрем. Ну, пей, красна девица!..
Окунев впервые увидел, что сухие, обветренные губы спутника чуть тронула улыбка, и автоматически стал глотать горькую, пахнущую баней, красноватую воду.
«С него даже портрет не получится — обыкновенное лицо», — вяло думал Окунев, чувствуя, как возвращаются силы.
В двух шагах невозмутимо катилась вода. Опять взошло солнце и рассыпалось по ней тысячами зеркал, вспыхивающих в мелких волнах. Через реку пролетел глухарь, Малев проводил его взглядом и подумал, что токам подходит конец, время садиться на гнезда. Он навалился на локоть и закурил, вытянув ноги.
— Замечаю — не куришь? — спросил он Окунева.
— Не хочу! — отозвался тот, ощущая неприятную горечь во рту.
«Верный признак, — подумал Малев. — Курить не хочешь — захворал. К бабке ходить не надо — по себе знаю… Застудился парень…»
Он оглядел пустынные белые пески и решил вернуться назад, где лес подступал поближе к воде, посмотреть насчет плота.
Он прошел довольно далеко по кромке воды, когда заметил черную доску, ребром выглядывающую из песка. Он походя пнул ее, но доска только спружинила, и он остановился, боясь поверить догадке.
Малев опустился на колени и руками отгреб от доски песок. Сомнений не оставалось — это был борт замытой песком старой деревянной лодки. «Без дна, поди?» — суеверно подумал Малев, все еще не надеясь на удачу. Под ногти набивался песок, вода плотно спрессовала его, и Малев оглянулся, выглядывая подходящий к случаю инструмент. Вскоре он нашел короткий заостренный обломок доски, которая при нужде могла заменить и весло.
Примерно через час Малев откопал долбленный из цельного ствола громадной осины неводник, поднимавший в свое время, должно быть, тонну рыбы, убедился, что днище у него сохранилось. Правда, по всей его длине, от носа до кормы, шла трещина пальца в два шириной, но Малев решил, что дело это поправимое, если бы удалось спустить эту оказию на воду: того и гляди — разломится.
Он вспомнил, что видел где-то на берегу бревно с обрывком алюминиевого троса, походил по пескам и нашел его. Трос он расплел на три части и в трех местах стянул лодку, пропустив проволоку под днище. Поверху бортов он закрутил связки палкой до тех пор, пока не почувствовал, что проволока напряглась и вот-вот лопнет. Получилось не очень надежно, но Малев был доволен.
Оставалось столкнуть лодку к воде, что он и сделал довольно легко, используя вместо катков круглые обломки плавника. Лодка скользнула по ним и закачалась на волне, на глазах заполняясь водой. Тогда Малев, поднатужившись, вытащил ее обратно на кромку песка. Вода сбежала в реку, а через трещину в днище стало видно песок.
Малев снял пиджак, растянул его на дне лодки, чтобы занимал побольше места, и законопатил главную часть трещины. Оставались еще дыры в носу и корме, но на них должно было хватить рубахи, в которой хранилась рыба.
Теперь можно было бы перегнать лодку к волокуше, но, поразмыслив, Малев решил не делать этого. Отплывать от берега надежнее было отсюда; от косы лодку могло пронести мимо острова, дощечкой течения не осилить…
Он подтащил волокушу к лодке, вытряхнул рыбу из рубахи, разорвал ее надвое и окончательно заделал трещину.
Окунев совсем раскис и тупо наблюдал, как Малев возится с невесть откуда появившейся лодкой.
«Ну, — подумал Малев, выгребая на стрежень, — теперь ежели что — и пиджачок не поможет…»
Он посмотрел на художника, оценивал его возможности, но тот никуда не годился, сидел прямо в воде, набравшейся в лодку, и не открывал глаз. Загря стоял рядом, поджимая по очереди то одну, то другую лапу, и смотрел на остров.
Лодка хорошо слушалась дощечки, которой Малев торопливо загребал воду, она постепенно заполнялась водой, но шла ходко и сидела на воде надежно, как новая. Видно было, что ее делал мастер, и Малев с легкой завистью подумал, что это совсем не просто — из обрубка дерева вырубить такую совершенную вещь.
Остров стремительно надвигался. Лодка ткнулась носом в камни, проволоки, стягивающие ее борта, лопнули, и она развалилась на две половинки, как раковина. Окунев оказался спиной на камнях, Малев подхватил его под мышки и оттащил повыше на ровную землю, за кусты.
— В самый раз управились, — сказал Малев и бросил последний взгляд на обломки лодки, затонувшие у камней.
Из кустов к людям бросилась, радостно повизгивая, тощая грязно-белая собачонка. Загря мгновенно сбил ее с ног, и она тоненько заскулила, поджав хвост.
— Цыц ты! — заорал на пса Малев, и тот опустил на загривке шерсть, настороженно обнюхивая гостью.
Малев подошел к собаке, потрепал за ушами, и сучонка доверчиво прижалась к его ногам, боязливо косясь на Загрю. «Льдом унесло от хантов», — сделал вывод Малев и пошел осматривать остров.
Как он и думал, его лодка была здесь. Нависшие над водой корни подмытых деревьев крепко держали ее за мотор.
«Ладно, что не затопило!» — облегченно вздохнул Малев и принялся освобождать лодку из паутины корней.
Белая собачонка кубарем слетела в лодку вслед за ним и прижалась к баку.
— Ишь ты… Найдена! — ласково пробурчал Малев. — Натерпелась тут.
Он на веслах обогнул остров, соображая, что теперь-то ему сам черт не брат, и не успел еще пристать к кусту, за которым лежал Окунев, когда услышал мотор. Он сразу узнал Пожарника, столбом возвышающегося на носу лодки, и погодил причаливать, чтобы тот тоже его заметил.
За рулем сидел Васька-рыбак, он лихо воткнул лодку в песок между камнями и заглушил мотор.
— Здорово, Иван Александрович, — заговорил Васька, удивленно глядя на Малева. — Да ты тут рыбачишь, никак?
Малев промолчал, с брезгливым любопытством оглядывая Пожарника, точно видел его впервые.
— Парня евоного ищем, художника! — объяснил Васька. — Всю реку изъездили, сгиб, видно, парнишка…
— За кустом вон лежит! — сказал Малев.
— Ну?! — Васька от неожиданности открыл рот и выпрыгнул из лодки.
Окунев глядел равнодушными глазами и не пытался даже подняться.
— Ой-о-ой! — заохал Пожарник. — Что это с тобой такое сделалось? А лодка где?
Пожарник уже заглянул в лубок и убедился, что нога у Окунева на месте, не оторвана.
— Лодка утонула! — сказал Окунев. — Я потом расскажу…
— Да как же это? С ногой-то что? — спрашивал Пожарник, лихорадочно подсчитывая убытки: мотор — четыре сотни, лодка — двести восемьдесят…
— Ты не причитай, его в больницу надо везти, а то плохо будет, — сказал Малев.
— Сейчас, сейчас, помоги-ка, Васька! — заторопился Пожарник, жалея лодку и радуясь одновременно,
