мигом испарилась в морщинистых руках. Под задорное бульканье фляги, я чувствовал, как утекают мои надежды на спокойную мирную жизнь. Вот уж правда, мир новый, а дерьмо все то же.
* * *
Рыцарский шатер не впечатлял роскошью или убранством. Толстая подстилка вместо кровати, обитый железом сундучок, вместо стола, и пара пеньков взамен табуретов. Только кавалерийский щит с гербом намекал на высокий статус хозяина.
Приказав ждать в углу, призрак из прошлого бесцеремонно пнул ворох тряпок, покоящихся на подстилке. Заспанная, женская моська, выглянула из-под кучи одеял, непонимающе уставившись на бронированного северянина. За нерасторопность, девушка получила платьем по лицу и ботинком по заднице, вместе с приказом «немедленно выметаться».
Поспешно напялив плотное платье, подхватив сапожки, и с интересом стрельнув в мою сторону, барышня безропотно выскочила из палатки.
— Привилегии титула. Могу уступить, если хочешь. — сказал капитан, когда полы шатра вновь запахнулись.
— Я целый месяц в борделе прожил — нашел чем удивить…
— Зная тебя, уверен: это был самый целомудренный месяц за всю историю заведения. Серьезно, Четвертый, сколько раз говорил — учись расслабляться!
Я могу понять, почему капитан не зарубил меня на месте. Даже догадываюсь, почему не потащил сразу же к барону. Но праздная болтовня в стиле «встретились старые сослуживцы» выходит за все рамки. Может ему тоже арбалетом по кумполу прилетело?
— Старик тоже выжил, если тебе интересно.
— Вот как… Значит, он с тобой? В городе?
— Это я тебе вопросы задавать должен. Какого черта у водопада произошло? Ты где пропадал, откуда… Вот это все?! — я обвел ладонью убранство палатки.
Капитан уселся на один из пеньков, предложив мне второй. Возникшая в его руке фляга с чем-то алкогольным намекала на длинный разговор. Отказавшись от выпивки, я уселся напротив.
— А ты, будто бы и не понял… Так сильно жаждешь от меня услышать? Пристыдить надеешься? Ну, изволь коли надобно…
Сказать, что сбылись мои самые худшие опасения, значит, ничего не сказать. Северянин опустил детали и не объяснил, кто первым на кого вышел. Он на «разбойного барона» или «барон» на него. Но то, что удачливый бандит хотел завязать с уголовной романтикой и нуждался в посторонней помощи, стало очевидным. Как и усталость северянина от ночевок в оврагах да безденежья.
За хорошую долю, капитан сознательно вел наш отряд в засаду. Именно с его руки нас перещелкали как курей. Но не за тем, чтобы избавится от очередных охотников до награды, или устроить показательную казнь. Все гораздо хуже.
Тела погибших щедро сдобрили сундуками, полными слитков, налоговыми сметами и прочим хламом, что успел наворовать «босяк». Золото и серебро с клеймами великих домов на рынке не обменяешь и у ювелира не переплавишь — тут же за жопу возьмут. А потому, уже наворовавший целое состояние босяк без особых проблем пустил часть награбленного для создания нужной легенды.
Получив вести о бойне, ответственные за награду феодалы прибыли через пару дней, после засады. Они чинно выслушали доклад капитана, который бодро отрапортовал о выполненном контракте. Предъявил переодетые трупы, указал на монеты, грамоты, сундуки, проводил их к «бандитскому лагерю». Отметил четкость и слаженность действий своего «наемного отряда». Того самого, что перещелкал нас как мишени в тире. Конечно же, никого из инспектирующих не смутило, что отряд вдруг стал больше, изменились лица, голоса. Что нигде не было видно одноногого старика и высокого «сержанта».
Для благородных — все простолюдины на одно лицо. А их эскорту платят отнюдь не за наблюдательность.
И вот, капитан награждается целой горой золота сразу от двух баронов. Одного разбойного, одного настоящего. Награда за головы снимается, и бывшие бандиты с чистой совестью отправляются пропивать наворованные богатства. А капитан уже примеряет богатую одежку и посещает цирюльника. Ему предстоит важный день.
Приглашение на приватную аудиенцию к регенту Молочного холма выпадает далеко не каждому…
— Как-то так все и завертелось. Герб посчитай, уже через неделю присвоили. Бес его разберет, но думаю, он из-за моего прошлого так расщедрился. Еще на приеме все любопытствовал, смог бы я наемников сыскать да организовать. Так-то баронишка дуб-дубом, если между нами. В интригах да коварствах мастак каких поискать, спору нет. Но в ратном деле ничегошеньки не смыслит. А капитаны у него… Дурнее не сыщешь. Сплошных лизоблюдов понабрал. Видимо, любит, когда чьи-то усы задницу щекочут… — он допил остатки фляги и тут же вынул из сундука вторую.
Судя по расслабленности позы и дружескому тону, он был искренне рад меня видеть.
А я просто тихо охреневал… Это какой-то дурной сон. Такого просто не бывает. Уж каким садистом был «микрофонщик», уж какой мразотой был тот прапор, что патроны со склада продавал — но этот козел всех переплюнул! Если бы он лично не рассказал — никогда бы не поверил! В голове, блин, не укладывается… А я-то, идиот, еще себя циником считал. Думал, что уже ничем не удивить!
Может Эмбер права? Может я и правда дурачок наивный?
— Чего молчишь, зубами скрежещешь? Спрашивай не томись. Чего нам таится, как-никак, столько лиг вместе протопали…
— Ну, лады, спрошу. Нафига все это?! — я еще раз обвел палатку. — Все эти посиделки и чистосердечные признания? Поболтать не с кем?! Прежде чем к барону тащить, языками почесать захотелось?
— Ой дурак ты… — засмеялся капитан. — Нет бы соврать, прикинуться, будто поджог не твоих рук дело. Ведь мог сочинить, что за мной к лагерю пришел. Что прослышал про «северного рыцаря» и отважился выведать, не я ли это. Что как друг пришел, а не как… — он махнул рукой. — Как был бестолковик, так и остался.
Внезапное веселье прервалось притворным покашливанием с улицы.
— Сир? — в палатку сунулся небритый мужик. — Прощения прошу, что прерываю, но пожар потушен и в лагере у гвардейцев вроде успокоилось, но в замке что-то происходит! На стенах гаснут лампы и снуют какие-то тени. Как бы они чего не затеяли…
Капитан наградил меня хитрым взглядом.
— Знамо дело, что затеяли… Снимай посты, хватай «серых» с засады, и гони их во весь опор к лесу! И сами же за ними следом! Замковые уже час как со стен слезли и на север улепетывают! Что встал?! В зубы захотел?! И чтоб к воротам до рассвета не приближались, коли зажмурится не хотите. Они нам «гостинцев» припасли.
Наемник зыркнул на меня, и хищно оскалившись, выскочил из палатки. Походу, он решил, что у нас тут допрос
