пёсель преданный. Не может он слинять так просто. И не накручивай триллер в своей голове. Не случилось с ним ничего. Иди ложись спать, на тебя нервов никаких не напасешься ведь.
— Всё-всё, ладно. Успокоилась, — сдаюсь я, целую бабушку и ухожу домой.
Собираюсь уйти, но в дверях останавливаюсь, оборачиваюсь и спрашиваю Ба.
— Бабушка, ты не считаешь наше решение быть друг с другом опрометчивым?
Ба как раз вытирала со стола, да так и замерла с тряпкой в руках:
— Я считаю вас молодыми дураками. Но это, знаешь ли, лечится временем. Оно и покажет, к чему приведут вас ваши же решения.
— А тебе он нравится? Ярослав? — спрашиваю, улыбаясь.
Бабуля разводит руки в сторону и выдает:
— Главное, чтоб нравился тебе. Но да, он хороший парень. Ирод, но хороший.
Возвращаюсь домой и решаюсь набрать Яра. В трубке ожидаемо роботизированный голос просит позвонить позднее. Видимо, с телефоном так и не получилось разобраться.
Злость начинает кипеть внутри. Обижаюсь на него за то, что послушался Ба и не пришел, не попрощался, не объяснился. Злюсь на себя за то, что поверила ему безоговорочно, и тут же одергиваю, успокаиваю. Приедет — объяснит, ну правда же. Ба тоже попадает под мысленную раздачу.
Отправляюсь спать. Вся ночь без сна. Кручусь, верчусь, места себе не нахожу. Телефон уже горячий от того, что не выпускаю его из ладони. Засыпаю лишь под утро, но сплю мало и тревожно из-за дурацких снов. Даже в них покоя найти не могу. Брожу, блужу по темноте, утыкаюсь в стены, а выхода нет.
В семь утра принимаю бодрящий душ, с досадой смотрю на экран смартфона и решаюсь пойти к бабушке. Может, он ночью приехал и не стал меня будить?
Решительно открываю дверь. Под ноги падает сонный Ярослав. До меня доходит — он спал, привалившись к входной двери.
Ударяясь спиной, распахивает глаза и медленно растягивается в улыбке:
— Доброе утро, Карасик.
Глава 32 Вернулся
— Ты что, спал под моей дверью? — удивленно спрашиваю.
— Угу, — бормочет он тихо и довольно лыбится.
А внутри сады цветут, аромат сакуры проникает сладким потоком в вены. Еле сдерживаю улыбку. А ну, не лыбься, как дура! Наташка!
Мы тут вообще-то обижены сильно-сильно и возмущены до всех возможных пределов таким отвратительным поведением! Исчез, ни здрасти тебе, ни до свидания. Кто ж так делает?!
Ярослав медленно встает, отряхивает джинсы и смотрит на меня. Так нежно-нежно, аж щемит в душе. Закрылки открываются, железная птица моего сердца распускает крылья и взлетает высоко в небо, парит, мерцает.
Яр страшно помятый, небритый и дико уставший. Не знай я его — подумала бы, что алкаш залетный дрыхнет на моем крыльце.
— Ты что, собака, раз спишь на моем порожке? — ставлю руки в бока и делаю недовольную мину. Чисто для проформы становлюсь в позу, чтоб не расслаблялся.
— Гав, — вместо ответа.
Ну, в принципе, нормально, как я и думала. Прикладываю ладонь к его лбу.
— Вроде нет температуры.
— У меня жар, — выпаливает Яр, реально обжигая кожу горячим дыханием.
— Где?
— Вот тут, — Ярослав хватает меня за руку и кладет ее на свою грудь.
Близко-близко к сердцу. Слышу, как сильно оно стучит, буквально выскакивая из грудной клетки.
— Я горю, Наташка. Чуть не умер там без тебя, — подхватывает меня под бедра.
Я едва успеваю ухватиться за шею Туманова. Ногой он захлопывает дверь и быстро проходит в ближайшую комнату. Это кухня, но кого это вообще интересует?
Сажает меня на стол, раздвигает ноги и располагается между ними. Собирает мои распущенные волосы в кулак и слегка оттягивает назад. Так, чтобы я заглянула ему в глаза.
А там… мама дорогая! Смерч, ураган. Буря! Всполохи молний жадно проходятся по моему телу, оставляя невидимые ожоги и отметины. По телу табунами бегут мурашки, разбуженные решительным вторжением на нашу общую территорию. И, в общем-то, нам с мурашками всё в кайф, пускай себе вторгается на здоровье.
— Наконец-то, — выдыхает мне в губы и целует.
Ласкает, убеждает в том, что теперь точно все. Не отверчусь, не сбегу от него. Впервые ощущаю, что я — его. Мы разные, нам далеко до понятия “одно целое”, но кому вообще интересно, когда целуют так, будто без тебя не могут жить?!
Когда целый мир такой огромный, но почему-то именно в этот момент он сжимается до размеров комнаты, в которой меня касается Ярослав.
Его пальцы путаются в моих распущенных волосах, а я путаюсь в эмоциях, в каждом касании, переплетаю ноги вокруг его тела и висну, как обезьянка на лиане.
Целуемся, как в последний раз. Уж нам-то известно, что это. Никаких последних разов, только бесчисленное множество, только бесконечность.
— Я вообще-то зла на тебя, — еле-еле отрываюсь от него и легонько бью по груди.
— За что? — искренне удивляется Яр.
— Как это за что? — возмущаюсь я. — Ты не сказал, что уезжаешь. Не позвонил ни разу!
Ярослав растягивается в довольной улыбке:
— А ты что же, Карасик? Переживала, да?
— Гад ты, Туманов! Я думала, что ты бросил меня, ясно?!
Отталкиваю парня и слезаю со стола. Не успеваю отойти на шаг, как он хватает меня и снова прижимает к столу:
— Ну как мне еще сказать тебе, Наташ? Люблю я тебя, понимаешь? Лю-блю! Не смогу уехать, даже если очень захочу. Я не я без тебя. А вчера экстренно пришлось сорваться, еще и телефон подвел, зараза.
Говорит так искренне, что все переживания кажутся смехотворными и надуманными.
— А позвонить с другого не судьба? — по-прежнему спрашиваю недовольно, но уже на порядок спокойнее.
— Я не помню твой номер телефона, — виновато разводит руками. — Вернулся бы раньше, но на самолет хрен купишь билет. Сезон курортный начался, народ на море поехал. Мара выцепил, он согласился привести меня сюда, иначе тарахтел бы я на поезде больше суток.
— И где твой Мар? — выглядываю в окно и только сейчас вижу знакомый внедорожник, припаркованный у дома.
— Остался в машине. А я не смог, нужно быть ближе к тебе, — Ярослав мягко улыбнулся и щелкнул пальцем по носу.
— Подожди. Он, что же, там? Спит? — я удивленно уставилась на Туманова.
— Марат — взрослый мальчик. Поверь, с ним все будет в порядке.
Вот и как теперь злиться? И складно так все. Пока сканирую его взглядом и заставляю вертеться шестеренки в голове, он отрывается от меня и уходит.
Не поняла!
Пока я, как идиотка, моргаю, он возвращается с железным ведром, в котором торчит букет розовых роз.
— Я тут цветы тебе
