уже готово. Я сообщила о своем решении послу и Мейзингеру. Они согласились. Завтра вечером я улетаю в Гонконг. Оттуда пароходом — в Германию… Если хотите, можете проводить меня до самолета.
У Зорге созрел дерзкий план.
— Непременно, дорогая Хильда! — воскликнул Рихард. — Надеюсь, вы не откажетесь сделать для меня маленькую любезность? Я хотел бы передать с вами одну крохотную безделушку для своего друга в Гонконге. Он встретит вас прямо на аэродроме.
Хильда с радостью согласилась.
Остальное не представляло особых трудностей. На аэродроме Рихард передал Хильде деревянную фигурку будды. Накануне Клаузен аккуратно вырезал в ней вместительное дупло. Вложили в него пленки. Рихард ахнул: «Ювелирная работа, хоть в микроскоп смотри — не подкопаешься».
— Убежден, дорогая Хильда, что вы с удовольствием познакомитесь с моим гонконгским приятелем. Я уже отправил телеграмму. Он будет ждать вас с нетерпением.
И Рихард не лгал. Его посыльную в Гонконге встретили у самого трапа. Правда, знакомый доктора Зорге оказался крайне занятым человеком. Сославшись на дела, он вежливо распрощался. Хильда даже не успела как следует разглядеть его.
59
15 мая 1941 г. Зорге радировал в Центр: «Нападение Германии произойдет 20–22 июня. Рамзай».
60
Донесение от 15 июня 1941 г.: «Нападение произойдет на широком фронте на рассвете 22 июня. Рамзай».
61
«Выражаем наши лучшие пожелания на трудные времена. Мы все здесь будем упорно выполнять нашу работу. Рамзай. 26 июня 1941 сода».
62
Отт стоял возле большой карты Европы, утыканной флажками, радостно потирал руки.
— Дела идут как по маслу. Ты только взгляни. — Он сделал широкий жест. — Литва, Латвия, Западная Украина, Белоруссия — и все за каких–нибудь две недели! Если мы сохраним такой темп, через месяц–полтора падет Москва. Представляешь, какое это будет эффектное зрелище: на кремлевских стенах — полотнища со свастикой. Ряды войск замерли в ожидании фюрера. Он выезжает на белом коне, окруженный пышной свитой. Гремят барабаны, звучат фанфары. Делегация русских вручает Гитлеру ключи от поверженной столицы. А?
— Да у вас, господин посол, блестящее воображение, — сделав над собой усилие, сказал Рихард, — я вам просто завидую.
Отт расплылся в самодовольной улыбке.
— По случаю такой победы нам тоже кое–что перепадет, — продолжает он развивать свою мысль. — Я бы, например, с удовольствием прикрепил на твою грудь, дорогой Рихард, рыцарский крест первой степени с дубовыми листьями. А почему бы и нет, черт возьми! Мы с тобой в конце концов тоже не сидели сложа руки.
Рихард понимал, что имел в виду Отт: на днях в Японии была объявлена всеобщая мобилизация. Сообщение о ней вызвало такую радость в Берлине, что Риббентроп Лично поздравил посла с блестящим дипломатическим успехом.
Дело в том, что до последнего времени немцы ничего не знали о ближайших планах своего дальневосточного союзника. Они всячески толкали Японию на войну с Советским Союзом, но из Токио каждый раз поступали уклончивые ответы. Через Одзаки Рихард выведал, почему это происходит: среди правящей японской верхушки шла ожесточенная борьба между сторонниками двух разных направлений агрессии. Армия ратовала за немедленный поход на север, против России. Представители военно–морского флота считали, что главный удар следует нанести по Юго–Восточной Азии и Соединенным Штатам Америки. Эта борьба велась в строжайшей тайне. В ее перипетии был посвящен крайне ограниченный круг лиц. Немцам приходилось довольствоваться лишь отдельными слухами, которые еще ни о чем не говорили. Отт ходил мрачнее тучи. Он не мог сообщить в Берлин ничего определенного. И лишь после того, как стало известно о мобилизации, посол воспрянул духом. Он принял это сообщение за признак того, что Япония решилась наконец включиться в войну против Советского Союза.
— Как ты думаешь, Рихард, — спросил Отт, переходя на серьезный тон, — как скоро России придется начать войну на два фронта?
— Если бы это знать! — задумчиво сказал Рихард.
Да, если бы знать. Чего только не отдал, бы Зорге за ответ на этот вопрос, самый важный, самый серьезный за всю его долголетнюю работу.
«Собирается ли Япония напасть на Советский Союз?
И если да, то когда?».
В отличие от Отта Рихард был значительно шире осведомлен о планах японских милитаристов. Ему было известно: борьба между соперничающими группировками все еще продолжается. 22 июня, в день вероломного нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, японский посол в Берлине Осима передал Гитлеру решение своего правительства: «В настоящее время Япония предпочитает воздержаться от прямого военного нападения на Россию. Однако она готова нанести Англии и США мощный удар в Юго–Восточной Азии и на Тихом океане». Это означало, что японские милитаристы на какое–то время решили притаиться. Они внимательно следили за развитием событий на советско–германском фронте, старались выиграть побольше времени для подготовки к решающему прыжку. Но в какую сторону?
Не теряя времени, Рихард бросил на поиски нужных сведений всю свою группу. Каждому ее члену он дал определенное задание. Одзаки должен был информировать о всех зигзагах умонастроений правящей верхушки. Мияги — следить за движением войск после объявления мобилизации. Перед Вукеличем стояла задача собирать сведения о планах США и Англии в отношении Японии.
Первым пришло донесение от Мияги. Один из его знакомых, работавший в военном министерстве, молодой подполковник, увлекавшийся живописью, мимоходом обмолвился о том, что в управлении стратегического планирования сооружается в специальном помещении огромный макет Филиппин. От других своих знакомых Мияги удалось выяснить и нечто еще более важное. Из миллиона новобранцев, прибывших в армию после мобилизации, только небольшая часть будет отправлена в Маньчжурию. Основная же масса направляется на юг. Уже по двум этим сообщениям можно было прийти к выводу: наиболее вероятное направление японской агрессии — юг. Но что скажет Одзаки?
— Многое зависит от того, сумеет ли Красная Армия остановить или хотя бы замедлить продвижение гитлеровских орд на Восток. Это все, что мне удалось выяснить, — сказал Одзаки во время очередной встречи с Рихардом.
В эфир немедленно полетела телеграмма:
«Япония вступит в войну, если будет взята Москва. Рамзай. 30 июля».
Прошло еще две недели, прежде чем Рихарду снова удалось встретиться с Одзаки. Глаза Ходзуми радостно блестели.
— Очень важная новость. На заседании кабинета принято решение в текущем году не выступать против Советского Союза.
Рихард с трудом сдерживал желание расцеловать своего друга.
— Но есть одно «но», Рихард. Квантунская армия будет оставаться в Маньчжурии до весны будущего года. Она выступит, если Советский Союз потерпит к тому времени поражение.
Рихард задумался.
— Сейчас для нас
