где ждем. Я сказала свое слово. Знай, у тебя хватит сил сойти с предназначенной тропы.
— Я услышала тебя, всеведающая, — Кам сняла с запястья золотой браслет и протянула старой сиде. — Поплачь обо мне, выстирай мою окровавленную рубаху. Я не сойду с предназначенного пути, — воительница подняла глаза на короля, — но теперь, зная свой вирд[1], я предлагаю тебе, Хозяин Холмов, договор. Смертельным дождем я прольюсь на земли людей, и не будет ни единого целого дома, ни единой полной семьи. Местный правитель захлебнется в крови, и мертвым падать станет некуда, ибо всюду будут тела. Ты же дашь мне клятву, что после кончины моей разделишь власть с Кайлех, дочерью Грианана, ибо течет в ней моя кровь.
Ноденс подпер подбородок кулаком. Вот оно - распутье. Сдаться на милость Николаса или разделить власть с нечестивым двором? Он вопросительно посмотрел на всеведающую.
— Оба ответа одинаково плохи, — проскрипела сида, — но ты выберешь худший для себя вариант – такова твоя плата за спасение туатов.
Хозяин Холмов прикрыл глаза. Ждать милости от короля людей уже не выйдет, Николас в своей слепой ярости зашел слишком далеко, да и ведут его, судя по знамениям, боги. Но и отдать власть нечестивой наследнице Морриган ни как нельзя… С другой стороны дети темной стороны луны, как ни крути, ближе людей. Их мотивы и помыслы понятны, а значит управляемы.
— Добро, Кам Люга, я даю тебе клятву, что после твоей смерти разделю власть над Сидом с твоим ребенком.
Воительница, изобразив насмешливый поклон, удалилась.
— Она не сулила тебе победу, — старуха поднялась со своего места и повернулась к Лесному Царю лицом.
— Верно, но и я не обещал разделить свою власть с дочерью Грианана.
— Пожалуй, это большее, что ты мог сделать. Ведь Николас не остановится, пока не изопьет чашу мести до дна. Но меня страшит не это, а то, что, встретившись с войском Кам, он вспомнит о копье.
— Пусть бы и так. По мне чем больше детей темной стороны луны лягут в сече, тем лучше.
— Загребая жар чужими руками, ты рискуешь лишиться своего огня в очаге.
— Тлеющие угли моего очага раздуют дети, не так ли Тэрлег?
Глаза старухи потеплели, она улыбнулась, от чего лицо ее, испещренное морщинами, стало похоже на кору дуба.
— Я отреклась от Сида и права именовать тебя отцом, но малышка Эйнслин вырастет славной дочерью. Человеческая кровь сильна в ней, а потому в свои три с половиной года девочка резво бегает и сносно лопочет. Но и сила холмов в ней велика. Она так запутала дороги и тропы вокруг деревни, что никто чужой не может в нее попасть. Пока идет война, у нас ни одно поле не сгорело, ни одно хозяйство не разрушено. Пожалуй, мы одни такие остались во всем королевстве.
----
[1] Вирд – предначертанная судьба
2.6 Чертополохово поле
Лунный свет падал на лицо красивейшей из женщин, ласкал ее тонкую кожу. Кам прикрыла глаза. Тут же сознание наполнилось лязгом оружия и криками. Битва на равнине Героев крепко держала в своих тисках. Потерять две трети своего отряда. Родных, близких, тех, кто поверил ей и пошел за ней. Странно, что до сих пор никто не оспорил ее право вести за собой сидов. Морриган за такое заставила бы съесть собственное нутро. А виной всему копье! Ноденс знал, какой подарочек оставил людям первый Хозяин Холмов. Знал и с радостью отправил детей темной стороны луны умирать. Хорошо людям, годы стирают из памяти даже самые тяжелые моменты, оставляя лишь тупую боль. Сиды помнят все, и шесть лет, прошедшие с той самой битвы, словно шесть дней. Стоит закрыть глаза и Кам вновь видит летящее Огненное копье. Видит, как ее хранитель ложа падает замертво. Видит, как мечется охваченная пламенем молодая воительница, лишь декаду назад получившая право брать в руки меч. А дальше все мнется, как старый пергамент, сливается в общий гул…
Когда тот бой завершился, люди зажгли костры и сложили на них все тела без разбора, отправив мертвых сидов на суд к человеческим богам. Кам скривилась. Вряд ли Высокий[1] отпустит ее воинов на перерождение или позволит им пировать в своих чертогах. Спустит своей племяннице во тьму или отправит на землю стелиться болотным туманом.
— Маха окрасила ночь чернильной мглой. Ты уверена, что сейчас подходящее время для атаки? Мы могли бы использовать тьму, чтобы уйти. Маха сказала, что видит воинов твоих в красных рубахах, а тебя с окровавленными руками по локоть. Я не смогла понять ее видение и мне не нравится это, — Кайлех Зимнее солнышко, всеобщая любимица и хохотушка, нахмурила шелковые брови.
— Для нас не бывает плохих ночей, дочь моя. Лагерь людей тих. Они устали и спят. Мы три недели отступали, выматывая их, жаля и ни минуты не давая покоя. Они ранены и голодны. Сегодня отличная ночь для битвы. Я чувствую, она войдет в легенды.
— Было бы неплохо…- Кайлех скривила нос. – За эти годы война мне порядком надоела. Вначале было весело, но ты знаешь что? Местные говорят, что за девять лет противостояния родились новые люди, а те, что были младенцами, возмужали и взяли оружие. Я тут посчитала: если они так быстро плодятся, то в конце концов одержат верх. Был бы у нас дракон…
— Но у нас нет дракона, Кайлех! — грубо прервала ее Кам. – Никого нет, кроме нас самих. Никто не стоит за нами, и никто не ждет нас впереди, запомни это.
— Ты поэтому покинула королеву, да? – едва слышно спросила юная сида.
— И поэтому тоже… — Кам отвернулась. Признавать подобное было больно, да и не открылась бы она никогда, если бы не предсказание всеведающей. — Три достоинства есть у великой Морриган: она умна, хитра и беспощадна. И три недостатка дано ей: она красива, властолюбива и плодовита. Много мужчин хранило ее ложе, много детей вышло из чрева ее… Да вот только ни один из них сотую луну не встретил. Меня же ночное солнце берегло. Я была достаточно сильна, чтобы побеждать в стычках и достаточно умна, чтобы всегда просить у королевы то, что смогла бы взять силой. Морриган позволила мне завести семью и двор. Я стала ее тенью, левой рукой, обвинителем и палачом. Я
