горе женщин, все равно брали с них деньги за прием?
– Так это же ваши действия доводили их всех до слез. Что мне теперь делать? Принимать половину Лондона бесплатно из-за вас?
– Уж кому, как не вам, знать истинную причину моей алчности, лорд Абберлайн, – ответил я, напирая на него. – Как, кстати, поживает ваш отец и его фабрика?
Спесь и чванство тут же покинули юношу. Он тревожно вскинул на меня глаза, затем робко, виновато потупил голову и тихо спросил:
– Почему вы интересуетесь? Кто-то из клуба обратился к вам? Хотите подставить моего отца?
– Нет. Мне никто за него не заплатил, хотя я желал подпортить жизнь Эдгару еще десять лет назад.
– Зачем? Что вас остановило?
– Я знал, что у него был одиннадцатилетний сын, у которого не было больше никого из родственников. Да и в то время мне было совсем не до отмщения и разбирательств между моим отцом и вашим, – ответил я, а после, горько усмехнувшись, добавил: – Нужно было избавиться от вас обоих и не слушать просьбы моей матери оставить Эдгара в покое.
– Что случилось десять лет назад?
– Вы разве не помните? Или не знаете?
– Никто не рассказывал. О вашем существовании мне стало известно только два года назад, когда лорд Олсуфьев пригласил нас с отцом на один из вечеров в свое поместье.
– Ха! Откуда же вам тогда знать, почему я так охоч до денег. Когда найдете свободную минуту в своем плотном графике, спросите отца про здание, в котором расположилась ваша семейная фабрика. Уморительная драма.
Виктор озадаченно промолчал, будто его изумили мои слова, покраснел и начал кусать губы. Он вдруг тяжело и протяжно выдохнул, как-то разочарованно покачал головой и показал рукой на труп, сказав:
– Бандит заслуживал смерти. Вы никогда не испытывали торжествующего чувства справедливости, вынося приговор на месте, не дожидаясь решения суда?
– Как можно выносить приговор другому человеку, при этом не быть честным с самим собой? Как можно не признавать тот факт, что кое-кто – самый непрофессиональный детектив за всю историю Англии?
– Бросьте, Итан. Зачем так принижать свои способности? Вы вполне достойный конкурент.
Я крепко сжал в руке листок бумаги, пытаясь справиться с подступающим гневом и с желанием случайно не подстрелить молодого человека.
Выстрелить в него из револьвера, подстроить, будто смерть Виктора является итогом перестрелки с посыльным, слишком просто и банально. Мне хотелось, чтобы он прилюдно подставил сам себя, чтобы катализаторами унижения послужили его врожденные скудоумие, доверчивость и безграничный нарциссизм, чтобы мой план по устранению старого недруга был тесно связан с делом Уайтчепельского мясника. Я долго помню обиды и готов ждать сколько придется, чтобы отплатить за них.
Отбросив в сторону размышления о лорде Абберлайне и о его непрекращающемся бахвальстве к себе любимому, я подошел к убитому, опустил наконечником зонта марлевую повязку на его лице и в сию же секунду в отвращении оцепенел от увиденного. Кожа на отекших щеках мужчины имела красноватый оттенок, была покрыта струпьями и множественными язвами с черно-коричневым дном.
– В ящиках, помимо одежды, довольно много необработанных шкур, – сказал Виктор, открывая крышки голыми руками. – Бесполезные вещи для бедняков.
Судя по внешнему виду убитого мужчины, по тому, как бандиты защищали свое здоровье, перенося ящики со множеством шкур, я предположил, что все вещи заражены сибирской язвой. Эта болезнь часто наблюдалась у кожевников, являясь их профессиональной болезнью и проявляясь струпьями на плечах и руках.
Миссис Белл, озлобленная на иммигрантов, составляющих большую часть нищего населения Лондона, закупала на производстве шкуры, распределяла их так, чтобы все вещи оказались заражены, и раздавала ящики под видом благотворительности. Странно, что часть из них находилась непосредственно в клинике Беатрис, но и этому у меня нашлось объяснение. Возможно, гуманитарная помощь в абортарии не инфицирована и предназначена для выживших женщин, сделавших аборт, чтобы они впоследствии делились с другими нищими впечатлениями о щедрости мецената, вовлекая и информируя все больше людей.
– Зачем Гончие носят с собой ошейники? – поинтересовался Виктор.
– Они душат ими своих должников и оставляют на месте убийства, как опознавательный знак. Сделаете мне одолжение, которое поможет нам в расследовании? Возьмите какую-нибудь вещь отсюда и отнесите мисс Дю Пьен, пусть она проверит ее.
– Хорошо. Давно хотел с ней пообщаться, – ответил молодой человек, взяв под мышку свернутую шкуру. – Имейте в виду, до дома вам придется добираться самому.
– Тут на каждом углу огромное количество маргиналов, жаждущих легкой добычи. Будьте осторожны.
– Один из них прямо сейчас разговаривает со мной. Не переживайте. Вы уже видели, что я делаю с теми, кто угрожает моей жизни, – ответил он, сделал из пальцев пистолет и нацелился на меня. – Пуф! И газеты пишут о найденном теле ранее известного детектива.
– Выглядит… убедительно, – сказал я, испытав необъяснимое чувство стыда за его шутку. – Не перестреляйте, пожалуйста, половину города на своем пути.
Виктор посмеялся, поклонился на прощание и, насвистывая, вышел из подвала. Осчастливленный продвижением в деле, он забыл о женщине на крыше, потерял бдительность и, думаю, полностью сдал себя с потрохами бандитскому патрулю.
Несомненно, Гончие узнают про убийство своего посыльного, и преследование лорда Абберлайна станет вопросом времени.
Глава 13
С самого раннего утра я в поте лица трудился на рынке у мясника, недовольного моим вчерашним отсутствием. Он заставил меня толкаться с лотком наперевес среди озлобленной нищеты по торговым рядам и продавать товары первой необходимости по завышенным ценам, затем дал тележку и адреса тех, к кому нужно было обязательно прийти и сбыть протухшее мясо.
Никто из мужчин или женщин, находящихся на рынке и страдающих чахоткой, холерой или сифилисом, не рвался ко мне за товарами, и, даже наоборот, иногда меня отгоняли, чувствуя гниль, выданную на продажу. Никогда в своей жизни я не испытывал такого унижения.
Где-то около пяти вечера я освободился с намерением посетить абортарий миссис Белл.
Все та же флегматичная женщина за справочной стойкой сообщила, что Беатрис вчера вечером уехала из Лондона на несколько дней в Рединг, поэтому клиника закрыта. Работница не владела никакими сведениями о ящиках и предложила мне дождаться приезда владелицы, чтобы узнать обо всем из первых уст.
Я также посетил Скотланд-Ярд, попросив Ричарда передать отсутствовавшему на рабочем месте мистеру Гилберту мою просьбу задержать миссис Белл, как только она объявится в городе, после чего я отправился в гости к Бенедикту за вещами от Анны.
В гостиной, под превосходную игру Эбигейл на шредеровском фортепиано, расположилось все семейство. Тяжелая атмосфера уныния, в которой мистер Мур был единственным
