Джимми улыбнулся:
— Здорово. Я так много не насчитал, но посмотрите на список, составленный экспертной командой. — Он подтолкнул к ней свежеотпечатанный лист формата А4 и подождал, пока Меган прочитает. — Вы видите здесь помятую жестянку с обгоревшими остатками бобов, остатки серебряной фольги — возможно, от плитки шоколада, две пустые водочные бутылки и следы кое-какой обычной еды, хлеба и масла. Ничего неожиданного. Все это он мог купить или получить вместе с фургоном в холодильнике. — Он ткнул пальцем в нижние строчки листа. — Маленький холодильник предохранил то, что в нем было, от взрыва. И в нем обнаружился богатый выбор мороженого и бутылка шампанского «Булинье».
— К чему это ты?
— Водка. Две бутылки. Прикончить водку, не прикоснувшись к шампанскому? Вот если бы у вас было «булли», что бы вы вскрыли первым?
Меган уже поняла, в чем дело.
— Пожар легко разжечь водкой, но не шампанским. Думаешь, алкоголь использовался для поджога?
Он пожал плечами:
— Я даже не знаю, горит ли шампанское. А вы?
— И я не знаю. — Меган была уже далеко, вспоминая другой мир, свою свадьбу, когда она в последний раз пила шампанское. — Она встряхнулась. — Ты прав, бутылки водки и шампанское не подходят друг к другу. Как и фургон с сараем. И то, что девушка так и не нашлась, внушает мне еще большее подозрение.
Джимми придвинул стул к Меган.
— Вы думаете, парочка повздорила и она врезала ему сильнее, чем собиралась, а потом струсила?
Меган покачала головой:
— Только не она. Вспомни, кто она такая. Дочь вице-президента не стала бы со страху поджигать сарай. Она позвонила бы папочке.
Он кивнул:
— И водку этим тоже не объяснишь.
— Вот-вот. Хотела бы я знать, почему ее не оказалось с ним в фургоне.
— Поссорились и она сбежала?
— Не думаю. В этом случае она бы позвонила домой. Она не из тех девушек, которые стали бы добираться домой поездом.
Они посидели молча. У обоих в голове крутилась та же мысль. Джек Тимберленд погиб, потому что его кто-то убил. Кейтлин Лок пропала, потому что ее кто-то похитил. Найдите Кейтлин, и вы найдете убийцу. Надо надеяться, прежде, чем он убьет еще раз.
68
Серпенс и Муска порознь добрались до Октанса. Пока они принимали душ, Воланс[6]сложил их одежду и обувь в два разных мешка, чтобы сжечь утром. Им приготовили свежее белье и одежду.
Тарелки с остывшей пиццей и банки с холодным пивом отмечали их места за карточным столом. О случившемся никто не заговаривал. Играли в покер, джин-рамми и в криббидж, пока сквозь пыльные окна не просочился дневной свет. Четверка старых друзей собралась на мальчишник.
Грабб, он же Серпенс, не притрагивался к еде, а пил, как викинг. Сожжение трупа скрепило вину за убийство. Он и ударил-то его маленьким камнем, не больше ладони. Не должен был убить такой удар. Должно быть, у парня был дефект черепа или что-то не так с мозгом.
Но Серпенсу от этого не легче. Он убийца, и ему не жить спокойно. Если его поймают, это убьет родителей. Им далеко за восемьдесят, они едва двигаются, живут в пансионе. Они не бросили его, когда он попал в тюрьму. Мать считала, что с тех пор он остепенился. Выправился. Перерос. Стал человеком, которым можно гордиться.
— Берешь еще карту или при своих?
Грабб глянул на Муску и бросил карты.
— Поеду отдохну. — Он обернулся к остающимся: — Спасибо за угощение и прочее.
Муска встал, прошел за ним к дверям.
— Ты вести сможешь? Не подвезти тебя?
Серпенс покачал головой:
— Я в порядке.
Что-то между ними порвалось, и Муска это почувствовал.
— Может, вернешься, проведешь день со мной? Я мог бы помочь.
— Сказал же, все в порядке, — напряженно отозвался Грабб.
Они столкнулись взглядами, потом Серпенс распахнул дверь и вышел в холодный рассвет.
Муска не отставал:
— Погоди!
Серпенс не мог больше ждать. Он отпер свой «Уорриор».
Муска крепко взял его за плечо.
— Подожди минуту, нам действительно надо…
Серпенс ответил мгновенным ударом. Он мечтал об этом три месяца. Удар, порожденный смятением, вскормленный злобой, спущенный с цепи гневом. Он ударил Муску в зубы, и тот опрокинулся назад.
К тому времени, как Муска поднес руку к губам и увидел кровь, «Уорриор» уже рванул по улице так, что запахло паленой резиной.
Октанс и Воланс стояли в дверях. Шум, перебранка встревожили их. Кто-то мог увидеть. Но больше всех тревожился Муска. Он понимал, что Серпенс стал проблемой. Большой проблемой.
69
Главный констебль Алан Хант любил, чтобы на столе был порядок. Порядок на столе — порядок в мыслях. И чтобы к конце дня все было убрано, все дела решены. Джон Роулендс, сидевший напротив, сказал бы, что это от современного воспитания. Магистерская степень в области юриспруденции. Быстрое продвижение по службе. Председатель ассоциации начальников полиции. Золотой мальчик из министерства внутренних дел, хорошая хватка в политике, да и в финансовых вопросах разбирается. Рядом с Роулендсом, напротив Ханта устало обмяк на стуле заместитель главного констебля Грег Доккери. В шесть часов утра троих мужчин занимало единственное дело, лежащее на безупречно чистой крышке березового стола: громкое дело Кейтлин Лок.
Маленькая аккуратная ладонь Ханта коснулась снимка.
— Так где же она, Джон? Почему те, кто ее захватил, не дают о себе знать?
Роулендс поскреб прорастающую точками щетину на подбородке.
— Я рассчитываю, что сегодня похитители выйдут на связь. По-видимому, это профессионалы. Преспокойно убили дружка, чтобы захватить девушку. Теперь, когда она у них, я ожидаю требования выкупа.
— Согласен, — произнес Доккери. — Я считаю молчание признаком, что они выжидают. Возможно, отслеживают ситуацию. Реакцию на ее исчезновение. Они вполне могли другой машиной перевезти девушку в надежное место.
Роулендс многозначительно постучал пальцам по своим часам:
— Правило сорока восьми прежде всего относится к похищениям.
Доккери заметил, как нахмурился главный, не разбиравшийся в служебном жаргоне.
— Джон имеет в виду первые сорок восемь часов, сэр. Статистика показывает, что шансы раскрыть крупное преступление — особенно похищение или убийство — падают вдвое, если преступник не пойман в первые двое суток.
Хант улыбнулся:
