— Неужели всех запомнил? — проревел чей-то голос из зала. — В году целых триста дней, да с большим хвостиком! Это что ж получается, около тысячи баб, что ли?
Ухмыльнувшись, Хьюго принял позу, поднял фартук, открыв расшитый цветными нитками гульфик, и задергался бедрами взад и вперед. Девицы в зале завизжали от восторга.
— Ты ошибаешься, — отозвался он. — Пожалуй, тыщи две будет.
— Да, ты прав, проще назвать тех, кого ты еще не поимел, — быстро нашелся ведущий. — Зачем тратить зря время?
Снова восторженные крики и взрыв хохота. Хьюго церемонно поклонился. Даже старый лорд со своего места у камина слегка усмехнулся. В зале воцарилась тишина, всем хотелось услышать, чем этот малый завершит свою остроту.
— А вы знаете, — удивленно продолжил он, стараясь выжать из шутки все возможное, — здесь у нас только одна баба, которой милорд Хьюго еще не поимел… — Он развернулся и указал на Кэтрин, стоящую у огня рядом с его светлостью. — Собственную жену! Любимую женушку! Леди Кэтрин!
Зал загудел, послышались крики и визг. Дамы Кэтрин, находившиеся за столом на помосте, всплеснули руками, но тут же прижали ладони к губам, чтобы, не дай бог, не рассмеяться.
Молодой лорд с видом кающегося грешника опустил голову. Хохотали все, даже сам старый лорд. Солдаты, словно боясь упасть от смеха, вешались друг на друга, а распорядитель праздника снял с головы пурпурный, усыпанный драгоценными камнями головной убор лорда Хью, подбросил его в воздух и ловко поймал, наслаждаясь своим остроумием. Только белая от злости леди Кэтрин не улыбалась.
— А теперь старый лорд! — раздался чей-то возглас. — Что он натворил?
Ведущий с серьезным видом направил палец в сторону лорда Хью.
— Ты очень, очень виновен, и с каждым годом твоя вина растет, — изрек он.
Лорд Хью фыркнул, ожидая продолжения.
— Каждый год ты делаешь все меньше, а вина твоя растет и растет, — заявил ведущий.
— Загадка! — подыгрывали ему из зала. — Загадка! В чем его преступление?
— В чем мое преступление? — подхватил его светлость. — Почему я делаю все меньше, а вина моя растет?
— Стареешь! — ликуя, выкрикнул парень.
Лорд Хью расхохотался, за ним и другие. Он погрозил смельчаку кулаком и предупредил:
— Вот только попадись завтра утром мне на глаза. Узнаешь, стар ли я держать меч в руках.
Ведущий на стуле застучал тощими коленками одна о другую, как бы показывая: ой, как страшно.
— А теперь повелеваю: танцы!
Он высвободился из плаща лорда Хью, скинул головной убор, вывел перед всеми самую грязную и жалкую кухонную посудомойку и встал с ней рука об руку во главе танцующих. Остальные, продолжая хихикать и улыбаться, выстраивались за ними парами. Элис наклонилась к Элизе.
— Вы видели ее лицо?
Та кивнула и ответила:
— Он еще грубей, чем в прошлом году. Но и тогда был ой-ой-ой какой наглый. Однако это традиция, и от нее никому нет вреда. Старый лорд обожает древние обычаи, а Хьюго наплевать. Из Кэтрин всегда делают посмешище. Хьюго все любят, а вот ее не очень.
Тут один из актеров подошел к их столу и бесцеремонно положил на плечо Рут свою ручищу. Она негромко взвизгнула, отказываясь с ним танцевать, но он силой потащил ее в круг.
— Вот потеха началась, — весело прощебетала Элиза и побежала следом за Рут подыскивать себе партнера.
Элис в своем синем платье как тень прошла по залу и встала за стулом лорда Хью, а потом вместе с ним вернулась на помост, где он занял свое законное место.
— Ты не танцуешь, Элис? — спросил он, стараясь перекричать громкую музыку и грохот барабана.
— Нет, — коротко отозвалась девушка.
— Будь рядом, и никто не посмеет тебя пригласить, — посоветовал лорд. — Грубое веселье, конечно, но мне нравится наблюдать за ними. И Хьюго…
Он неожиданно замолчал. В дальнем конце зала его сын стоял на коленях перед какой-то служанкой, лицо которой скрывала полумаска в виде головы утки. Кэтрин с явной неохотой — лицо ее было бледным и неподвижным — танцевала в паре с одним из молодых рыцарей.
— Хьюго, конечно, проказник, — продолжил старый лорд. — Надо было женить его на девице, у которой пожар между ног.
Танцы затянулись до глубокой ночи; в перерыве какой-то юноша спел красивый мадригал, потом в зал прибежала молодая цыганка и сплясала странный, неистовый танец, щелкая деревянными трещотками, затем под аплодисменты и рев публики из кухни вышла процессия слуг с блюдами жареного мяса; сначала подали на главный стол, а потом и на остальные, по одному большому блюду на четверых. Это было последнее угощение праздника, самое великолепное. Лордам принесли жареного лебедя, вновь одетого в собственные белоснежные перья; он, как живой, гордо держал над блюдом голову. С другой стороны главного стола поставили блюдо с павлином, величаво колыхающим перьями хвоста. В общем зале на столы принесли куски жареного гуся, индейки, каплунов и дикой утки. У всех на этом празднике был лучший хлеб — белая французская булка с толстой золотистой корочкой и плотным мякишем. Оба лорда ели с удовольствием и никак не могли насытиться — так было вкусно. Сидящая рядом с ними Кэтрин тоже не отставала; подтерев тарелку ломтиком хлеба, она взяла еще кусочек дикого лебедя, однако лицо ее пылало злобой.
Затем подали кувшины с вином. Слуги не успевали подносить и уносить блюда. Элис, у которой от усталости кружилась голова, ела мало, зато пила терпкое красное вино, налитое из бочек в прохладном погребе. Была уже полночь, когда наконец подали засахаренные фрукты и сласти, на главный стол — целых два блюда. Перед старым лордом поставили сделанную из марципана точную копию замка, над круглой башней которого развевалось фамильное знамя. Дамы даже поднялись со своих мест и сгрудились вокруг десерта, любуясь его красотой.
— Ну как можно резать такую прелесть, — восхищенно произнесла Элиза.
А перед Хьюго поставили другой марципан: загородный дом на высоком берегу реки, окруженный густым парком, в котором виднелась сделанная из сахара фигурка оленя.
— Вот таким и должен быть наш новый дом! — воскликнул Хьюго. — Черт побери этих слуг, я и подумать не успел, а они уже сделали. Вы только посмотрите, сэр, что они сотворили!
Лорд Хью улыбнулся.
— Вот теперь оба дома рядышком, — заметил он. — И я знаю, в каком предпочел бы жить.
Молодой лорд опустил голову; он слишком много съел и выпил, чтобы спорить с отцом.
— Мне известны ваши предпочтения, сэр, — почтительно сказал он. — Это у меня так, просто фантазии.
— А ты сможешь его съесть? — спросил старый лорд с усмешкой.
Хьюго рассмеялся и вместо ответа вынул нож.
— Кому кусочек моего дома? — крикнул он. — Моего красивого домика, который я нарисовал от нечего делать, а эти кухонные собаки стащили бумагу и сляпали мою мечту из сахара?
