Задачей нашего героя было пройти под лучом света. Если бы он только мог приблизиться к своему противнику и схватить его, он бы рискнул противопоставить свои силу и мастерство силе и мастерству Саймона. Затаив дыхание, Хармон пригнулся и задумался. И тут его удивительно острый слух помог ему принять решение. Он услышал, что Хубер двигается. Преступник ощупью пробирался к лучу света.
Позже Фриц утверждал, что тот же инстинкт, который предупредил его о его близости к Саймону, скорее всего, помогал таким же образом и его врагу. Острота этого критического момента возросла еще сильнее. Стоило Хуберу понять, где находится детектив – и его не остановили бы никакие угрызения совести. Этот человек выстрелил бы, и глазом не моргнув.
Луч фонаря по-прежнему разделял двух мужчин. Оба стояли в темноте по обеим сторонам от яркого пучка света. И как дикий кот измеряет расстояние перед тем как прыгнуть, так Хармон рассчитал дистанцию, отделяющую его от его «добычи». Собравшись, он сделал судьбоносный прыжок. Его расчеты были точными, а выбранный для прыжка момент – удачным. Хубер еще только присел, готовясь к прыжку, когда на него навалилось тело детектива. Ловкость, проявленная нашим героем, была изумительной. Стоило ему коснуться своего врага вытянутыми вперед руками, и детектив вцепился в него мертвой хваткой. В темноте началась ужасная борьба.
Но преимущество было на стороне Фрица. Он был готов драться, в то время, как Саймона застали врасплох. Руки бандита оказались крепко схвачены, однако его ноги были свободны. Мгновение – и его колено уперлось бы в живот сыщика, вынудив его разжать хватку. Но Хармон спасся, развернув противника спиной к себе и заставив его активно брыкаться – только так Хубер мог не дать ему бросить себя на пол.
Теперь Фриц держал вырывающегося врага за воротник и за локти в темноте. Детектив знал толк в подобной борьбе. Меньше, чем через тридцать секунд после того, как он впервые схватил Саймона, ему удалось бросить преступника на спину. Тридцать секунд – совсем короткий промежуток времени, но при определенных обстоятельствах это почти эпоха.
Как только Хармон опрокинул своего противника на спину, он сразу же наклонился вперед и схватил его за зубами запястье. Повести себя так по-собачьи было необходимо для того, чтобы получить возможность пользоваться одной рукой. Хубер неистово боролся, но увы! – детективу он был не конкурент. Освободившаяся рука Фрица нашла наручники и вскоре – клик-клик! – защелкнувшиеся стальные браслеты объявили окончательную и уверенную победу. Преступник был взят. И взят живым
Немецкий сыщик серьезно рисковал жизнью и делал это почти напрасно, чтобы добиться своей цели, и это было, конечно, безрассудно. Но зато теперь Саймон был в его власти.
С губ Хубера сорвался вой гнева и разочарования. Он неистовствовал и ругался, как сумасшедший. Негодяй, который никогда не считался с человеческой жизнью и был одним из самых гнусных злодеев в мире, наконец, был повержен. Если бы это было возможно, жертвы его ужасных преступлений, должно быть, ухмыльнулись в своих могилах, когда он издал крик сбитой с толку ярости и на губах у него выступила пена.
– Будь ты проклят! – вопил он.
– Что ж, лучше ты немного поругаешься, мой труг – может, тебе немного полегчает от этого, потому что сейчас ты врят ли хорошо себя чуфстфуешь, – отозвался его противник.
Затем Фриц поднялся и, сдвинув заслонку фонаря, зажег верхний свет в комнате. Его глазам предстала странная картина. Хубер лежал на полу, и на лбу у него выступили крупные капли пота. Ярость и отчаяние, смешанные с выражением ужаса, исказили его лицо.
Детектив наклонился над ним. По лицу Хармона тоже катился пот, но это не мешало ему довольно улыбаться.
– Теперь я тебя поймал, Саймон Хубер – что ты об этом думаешь, а? – поинтересовался сыщик поднимая своего пленника на ноги. – Садись, и мы поговорим о наших старых фременах, а?
Ни в одном языке не нашлось бы подходящих слов, чтобы описать выражение лица Хубера.
– Давно ты на меня вышел? – спросил он через некоторое время.
– В ту ночь, когда ты покушался на жизнь Агнес Шарман, – Фриц оставил свой фальшивый немецкий акцент и заговорил обычным языком.
– Ты мне расскажешь, как сумел меня раскусить? Я думал, что об этом маленьком деле не знала ни одна живая душа.
– Так ты признаешься, а?
– А какой смысл отпираться? У тебя же точные доказательства моей вины!
– И ты хотел бы узнать, как я получил эту информацию?
– Да, хотел бы.
Глава XXXV
Недолгий триумф преступника
После вопроса, заданного Хубером в конце предыдущей главы, Фриц немного помолчал. Наконец, он сказал:
– Я вмешался в раскрытие покушения на убийство мисс Шарман случайно.
– Ты сказал – покушения на убийство?
– Да.
– Так она жива?
– Именно.
– Будь она проклята! У нее должна быть жизнь, как у кошки, или она спаслась чудом! Если бы я убедился, что она убита, я не оказался бы в этой коробке.
– Разве ты не рад, что ее кровь не на твоей совести?
– Нет.
– Ты бесчувственный негодяй!
– Сам знаю. Но скажи мне, как ей удалось выжить? Более мертвого человека, чем она, невозможно было себе представить!
– Я был недалеко от парохода в ту ночь, когда ты пытался ее убить.
– Что ты там искал?
– Я устроил засаду на человека, который убил герра Рейнштейна.
– Значит, ты следователь?
– Да.
– И ты каким-то образом вышел на меня?
– Именно.
– Проклятый океанский телеграф! Сколько способных людей взяли из-за него в последнее время!
– И так будет всегда.
– Ладно, расскажи мне про девчонку!
– Твой жестокий удар кинжалом не попал ей в сердце, и когда ты бросил ее за борт, она упала ко мне в руки.
– Если бы дьявол не вмешался в это дело, вы бы оба утонули.
– Ну, дьявол в тот момент не бездействовал, да.
– И с тех пор ты шел по моему следу?
– Да. Это со мной у тебя была небольшая схватка в этом же доме наверху, другой ночью. Я пришел сюда как раз вовремя и спас жизнь Сильвии.
– Ты был с этой девчонкой?
– Нет, я следил за ней. А еще, сынок, я был тем парнем, которому ты рассказал все об облигациях.
– Думаю, дьявол все-таки был где-то поблизости в ту ночь, когда я бросил ту девчонку за борт парохода, – заметил Саймон задумчивым тоном.
– С чего бы это?
– Меня поражает, дьявол ты или один из его помощников-чертей!
– Ну, это все одно и то же. А теперь, друг Хубер, если тебе все равно, пошли отсюда.
