Книга Жизнь Пи - Янн Мартел

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81

Чувства мои, наверное, легче представить, чем описать. С глухим жадным бульканьем чистейшая, вкуснейшая, прекраснейшая хрустальная вода потекла в мое горло, наполняя всего меня живительной влагой. Жидкой жизнью – вот чем. Я осушил золотую жестянку до последней капли и потом еще долго облизывал дырку, скрывавшую, быть может, остатки влаги. Переведя дух, я выбросил пустую банку за борт и достал другую. Я открыл ее так же как первую, и так же быстро осушил. После того как и она полетела за борт, я открыл еще одну. Вскоре и та отправилась в океан. Я потянулся за следующей. Только проглотив содержимое четырех жестянок, два литра божественного нектара, я наконец остановился. Вы, верно, решили, что, поглощая воду с такой скоростью после продолжительной жажды, я мог себе навредить. Ерунда! Еще никогда в жизни мне не было так хорошо. Не верите – потрогайте мой лоб! На нем выступил чистый, прозрачный, освежающий пот. Во мне все ликовало – все до мельчайших пор кожи.

Я ощутил, как на меня нисходит благодать. Сухости и жжения во рту как не бывало. Про спазмы в горле я и думать забыл. Кожа сделалась мягкой. И суставам стало заметно легче. Сердце билось ровно и радостно, как бойкий барабан, кровь заструилась по жилам, подобно потоку машин, мчащихся со свадебной церемонии под дружный перепев клаксонов. Мышцы снова налились силой и упругостью. В голове прояснилось. Я и впрямь возвращался к жизни, вкусив запах смерти. Чудо, настоящее чудо! Верно говорю, алкогольное опьянение – чистый срам, а опьянение водой – сущий восторг. Какое-то время я наслаждался переполнявшим меня счастьем.

А потом вдруг ощутил пустоту. Пощупал живот. Он был твердый и полый, как барабан. Теперь бы в самый раз заморить червячка. Масала-досаи с кокосовой приправой чатни – гм-м! – сгодилась бы вполне. А утхаппам – и подавно! ГМ-М-М! Ух ты! Я поднес руки ко рту – ИДЛИ! Стоило мне про это подумать, как у меня до боли свело зубы и потекли слюнки. Правая рука вдруг задергалась. И машинально потянулась к дивным рисовым лепешкам, возникшим в моем воображении. Пальцы погрузились в еще горячее, дымящееся тесто… Слепили шарик, обмакнули его в соус… И поднесли ко рту… Я принялся жевать… О, какая же сладкая мука!

Я стал рыться в ящике в поисках съестного. И наткнулся на картонные коробки со стандартным аварийным пайком «Севен-Оушенс» из далекого диковинного Бергена, что в Норвегии. Завтрак, который должен был восполнить три пропущенных завтрака, обеда и ужина, не говоря уже обо всяких там вкусностях, перепадавших мне от матушки, заключался в полукилограммовой пачке в герметичной серебристой пластиковой упаковке с инструкциями к употреблению на двенадцати языках. Судя по надписи на английском, паек состоял из восемнадцати питательных пшеничных галет с добавками животного жира и глюкозы, при том что в сутки можно было съедать не больше шести. Жаль, что они с жиром, но, учитывая исключительные обстоятельства, вегетарианцу во мне ничего не оставалось, как смириться.

Сверху на пачке было написано: Вскрывать здесь. Черная стрелка указывала на краешек пластиковой упаковки. Надорвать его пальцами оказалось проще простого. Из коробки высыпались девять плоских прямоугольников в вощеной бумаге. Я развернул один. Две почти квадратные галеты, сероватые и ароматные. Я взял одну и надкусил. Господи, кто бы мог подумать? Вот те на! От меня явно утаили: норвежская кухня – лучшая в мире! Галеты – язык проглотишь. Не слишком сладкие и не очень соленые, они приятно ласкали небо. И мягко хрустели на зубах. Смешавшись со слюной, они превращались в зернистую массу – на радость языку и рту. Когда же я ее проглотил, желудок мой так и воскликнул – аллилуйя!

Через несколько минут от коробки ничего не осталось, а упаковку унесло ветром. Я хотел было вскрыть еще одну, но передумал. Воздержанность только на пользу. Да и потом, умяв полкило аварийного пайка, я наелся до отвала.

И теперь решил осмотреть сундук с сокровищами более обстоятельно. Ящик на поверку оказался здоровенный – намного больше самой крышки. Спереди он был шириной с корпус шлюпки, а по бокам и сзади сужался точно по боковым банкам. Я уселся на край ящика, опустил ноги внутрь, а спиной прислонился к форштевню. И стал считать коробки «Севен-Оушенс». Одну я съел – осталась тридцать одна. По инструкции, каждая пятисотграммовая коробка была рассчитана на одного человека по крайней мере на три дня. Значит, съестных припасов у меня – 31x3 – на девяносто три дня! Согласно тем же инструкциям, потерпевшим кораблекрушение следовало пить не больше полулитра воды в сутки. Я пересчитал жестянки с водой. Их было сто двадцать четыре. По пол-литра в каждой. Стало быть, воды у меня по меньшей мере на сто двадцать четыре дня. Еще никогда простая арифметика не вызывала у меня такой улыбки.

Так, что там еще? Я живо сунул руку в ящик и стал извлекать из него сокровище за сокровищем. При виде каждого из них – неважно, что это было, – душа моя ликовала. Мне так не хватало простого человеческого тепла, что даже ту заботу, с какой был изготовлен каждый из этих продуктов массового потребления, я воспринимал как знак особого внимания к себе. Я сидел и беспрестанно бормотал: «Спасибо вам! Спасибо! Спасибо!»

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81