Теперь я знаю, как страстно и глубоко Стас умеет целовать. Знаю, каково это — чувствовать на себе его настырные руки, ощущать, как мягкая борода щекочет шею, а рваное горячее дыхание обжигает ушко. Шепот нежных губ, сводящий с ума. Тепло упругого тела, будоражащего постыдные желания.
Пошлые мысли.
Развратные и беспринципные.
И навязчивый посыл, что у нас есть только эта поездка, застрял острой занозой в голове. Только здесь и сейчас у меня впервые есть возможность побороться за собственное счастье. Только здесь и сейчас Анжела отошла на задний план и не стоит между мной и Стасом.
Так почему же мне не попытаться подвинуть этот годами нерушимый столп? Почему бы не постараться показать Стасу и другие варианты в жизни?
Да, он ее любит.
Да, у них скоро свадьба.
Но, пока еще они не семья.
У них нет ни штампа в паспорте, ни детей, ни совместного имущества.
Еще есть время передумать, стоит лишь дать понять это самому Стасу.
Почему же я должна упускать свой единственный шанс и без боя складывать оружие у ног Кукушкиной? Ей и так досталось слишком много.
Пусть даже в конечном итоге он все равно выберет ее, пусть я останусь ошибкой, секретом и смутным воспоминанием — все равно!
Здесь и сейчас я буду жить.
Буду любить.
Буду бороться.
Бессонная ночь кутежа и веселья дает о себе знать. Спустя три часа пути, когда Стас уснул, да и я практически провалилась в дрему, Ян сделал остановку.
Свернув на неприметную грунтовую дорогу, уходящую от трассы прямиком в густую растительность, наш бодрый водитель, отчего-то пребывающий в отличном настроении, заглушил мотор у небольшого, скрытого за деревьями озера.
Объявив пятнадцатиминутную разминку, мужчина подхватил телефон и квадратную сумку, а затем, отойдя на приличное расстояние, скрылся в кустах.
Может, не желал, чтобы был слышен его разговор.
А может, просто хотел уединиться для более интимных дел.
Вода манила.
Наперебой квакали лягушки. Сразу за небольшим песчаным берегом густо росли камыши, покачиваясь на ветру черными пиками. Желтыми брызгами на воде цвели кувшинки.
А еще, блестя в лучах бензиновыми пятнами, шелестели полупрозрачными крыльями крупные стрекозы.
Завораживающе.
— С родственницами общаешься, Стрекоза? — прохрипел на ухо Стас, оплетая мою талию руками.
Отпустив на волю разум и тело, я поддалась искушению и, слегка прогнувшись в пояснице, прижалась попкой к его паху, тут же поймав резкий выдох.
Мне так понравилась реакция Калинина, что, не раздумывая, я потерлась о его ширинку, ощущая возбуждающую твердость.
Руки крепче сжали мое тело, а острые, как у дикого хищника, зубы сомкнулись на шее, посылая электрические импульсы прямиком в мои трусики. Соски мгновенно затвердели до боли, однако их тут же нашли пальцы Стаса и попытались захватить прямо сквозь плотную ткань.
Не вышло.
Но это не остановило мужчину.
Беззастенчиво, как будто уже делал со мной это сотню раз, Стас стащил с плеч комбинезон до талии, а затем и вовсе серебристая ткань легла блестящей лужицей у босых ног.
Оставшись в одних трусиках, я даже охнуть не успела, как горячие ладони накрыли грудь, а слегка грубоватые пальцы завладели ноющими вершинками.
Стас кусался, лизал, царапал бородой шею, наверняка оставляя отметки. Покручивал, вытягивал, оглаживал соски. Блуждал по животу, играя с сережкой в пупке. А затем решительно стянул трусики, предательски легко соскользнувшие с бедер.
В какой-то момент все пропало. Он пропал, заставив ощутить дикий холод, не смотря на тридцатиградусную жару.
Но не успела я запаниковать, как настойчивые руки вновь оплели меня тугими канатами.
Он разделся. Почувствовала это каждым миллиметром кожи, прикоснувшейся к его разгоряченному телу. И вздрогнула. Не то чтобы испугалась, просто не так себе представляла свой первый раз. Хоть и с Калининым, но точно не на травке под ярким солнышком, пока где-то поблизости делает свои дела веселенький фотограф.
А потому дернулась.
— Тише, маленькая, — удержал меня Стас. — Не бойся… Я только потрогаю тебя… Можно? Пожалуйста… Иначе с ума сойду…
И я затихла, откидывая на его плечо голову, тем самым дав свое молчаливое согласие потрогать.
Потрогать так, как ему захочется.
Одна его рука играла с грудью, вторая скользнула вниз на живот, сжала бок, царапнула поясницу. Скользнув между ягодицами большим пальцем, Стас коленом раздвинул мои ноги.
Я утопала в собственной порочности, выгибаясь навстречу ласковым рукам, бережно и осторожно опускающимся все ниже и ниже. Мимолетно скользнув по тугому колечку, они, наконец, достигли мягкой и бесстыдно влажной плоти, вынуждая застонать и податься навстречу пальцам.
Кажется, Стас выругался.
Левая рука его отпустила сосок, теплым питоном проползла между грудей, а затем обхватила шею, поймав большим пальцем зашкаливающий пульс. Спина моя оказалась властно и плотно прижата к твердой мужской груди. Правая же рука его, самая непристойная, самая наглая, самая властная и самая нежная бережно растирала по набухшим складочкам вязкую влагу.
Дразнила.
Распаляла.
Не зная, куда деть собственные руки, одной я вцепилась в его запястье, а второй скользнула между собственных бедер, чтобы там встретиться с ним пальцами к пальцам.
Чтобы заставить его дать больше.
Гладить сильнее.
Давить и оттягивать смелее.
Большой палец его скользнул внутрь меня, а четыре остальных вместе с тремя моими баловались с изнывающим клитором.
Еще немного…
Еще совсем чуть-чуть…
— Что ж ты делаешь со мной, коза ты мелкая?! — как-то обреченно стонал Стас, давя упругим членом в мое бедро, — Я ж рядом с тобой с катушек слечу окончательно…
— Ну так слетай уже! Сильнее, Стас! Ну еще! — хныкал мой рот в предоргазменном бреду.
Он зарычал, резко разворачивая меня на сто восемьдесят градусов, и жадно, голодно, властно впился своей мифически синей бородой в мой рот.
Легко подхватил под попу, вынуждая обхватить его торс ногами, а затем совершенно безжалостно усадил на горячий капот автомобиля.
Пока Калинин беспощадно лишал меня воздуха самым прекрасным из всех способов, моя рука инстинктивно нашла возбужденный до предела член и сжала его у самого основания, выбивая ответный стон, и начала ритмичное скольжение вверх-вниз. Безостановочное. Такое властное, будто весь Стас давно принадлежит мне одной.
