Выпендривается. Думает, что для меня он появился из ниоткуда.
— Да. А со мной Намди.
Шелест сбежал вниз, проскальзывая на шатком гравии под травой.
Он был весь мокрый. Крупные капли пота повисли на лбу, доспех расстёгнут, чешуйчатый запыленный плащ висит на одном плече. Сразу видно, на его посту жарко.
Разведчик сел и послушал пульс у Безликого. Потом поднял голову:
— Живой. И что, больше никого?
Я покачал головой.
— А задание командора? — не отставал Шелест.
Смерть целого отряда особо его не расстроила.
Закусив губу, я развёл руками.
— Сами еле ноги унесли.
Я даже не удивился, когда Шелест довольно улыбнулся.
— И хорошо. А то опять начнётся вся эта хрень чешуёвая. Стоим себе лагерем, никого не трогаем. Так и служба потихоньку пройдёт, — он часто кивал, подчёркивая важность своих мыслей.
Да уж, хороша армия. Сами ворчат, что всё плохо, но в бой особо никто не спешит.
То, что я добыл для Шаразы яд, тоже обрадовало разведчика.
— Хоть подобреет эта гюрза, — прошипел он, а потом прижал палец к губам, — Это задание тайное. Хотя все Ползучие Змеи и так знают.
И, подмигнув мне, он показал, что я могу пройти дальше, к лагерю.
Чуть покачиваясь под весом Намди, я через полсотни шагов ещё разок обернулся. Между камней на холме и вправду будто никого нет. Хорошо маскируется.
* * *
Жара.
Это наилучшая погода, чтобы нападать на военный лагерь. Среди палаток пустота, даже редкие патрульные, и те попрятались под пологи.
Впрочем, нападающим тоже не хочется идти в атаку во время жары. А то так и получится, что захватчик просто добежит до палаток и спрячется там.
Я дошёл до низенькой палатки Шаразы, не почувствовав ни единого взгляда. Тоже мне, армия.
Впрочем, сотница вылезла ещё до того, как я приблизился. Одетая по жаре в просторную расстёгнутую рубаху, она смотрела жадным взглядом, ожидая, когда я спущу тело на землю.
На голом черепе солнце играло ослепительным зайчиком. Полные груди почти открылись моему взору. Как и внушительный живот с толстыми бёдрами.
«Марк, скажи мне, что тебе не нравится!»
Я усмехнулся. Вслух не скажу, иначе проблем не оберешься.
Насколько я понял, Шараза совсем не стеснялась своего вида, и использовала положение сотницы с максимальной выгодой.
Вот и сейчас из её палатки следом за ней вывалился щуплый молодой зверь второй ступени. Мокрый, красный, тяжело дышит, пытается натянуть штаны. Сидя на заднице, он смотрел из-за спины Шаразы на меня, как на спасителя.
Сотница крутанулась, схватила парня за шкирку и толкнула, едва не добавив пинка.
— Давай, вечером приду, проверю ваш отряд, — рявкнула она.
Кувыркнувшись, бедняга исчез между палаток.
Мне не дали доложиться: Шараза сразу прижала палец к губам, и покачала головой. Кивнула на бездыханного Намди, спросила низким голосом:
— Пауки ужалили?
Я кивнул.
Она только потёрла руки.
— А вы, значит, вдвоём только выжили?
— Как видишь, мастер зверь.
— Ох, и опасный ты зверь, скорп, — она покачала пальчиком, — Хитрющий. Второй раз не допустил уже ошибки.
— Какой ошибки?
— Ну, в этот раз ты прихватил с собой одного. Чтобы никто не заподозрил, что ты сбежал, — довольно констатировала Шараза.
Я чуть не поперхнулся. Вот же… зараза! Да она же сама весь наш отряд положила, расстреляв с холма. Что за хрень творится в голове у этой озабоченной?
— Надо бы откачать парня, — сказал я, присев и коснувшись Намди, — Лекарь есть?
— Я умею лечить, — Шараза широко улыбнулась, — Тащи ко мне в палатку. Мне надо кое-что… кхм… попробовать. Яд достал? — последние слова она прямо прошептала.
Я опять кивнул, передавая ей мешочки со срезанными челюстями.
— Мало, — она поморщилась, — Впрочем, мне до этого и столько не приносили.
На миг я замешкался, прежде чем положить Намди в палатку. Недоверчиво покосился на Шаразу.
— Шкурка трусливая, ты забыл, кто твой командир? — зашипела она.
Я нахмурился. А сотница вдруг противно улыбнулась, будто соблазняла:
— Ой. Да не бойся ты за своего зверя, — Шараза рассмеялась, рубаха распахнулась ещё больше.
Кажется, вместе с ней колыхалась и земля вокруг.
— Ещё ни один зверь не погиб в этой палатке, — довольно закончила сотница, потом неожиданно серьёзно отчеканила, — Так, скорп, следуй в лагерь этих мусорщиков. Палатка отряда Сноргалла теперь твоя.
— Командор ждал сегодня моего доклада.
Сотница ухмыльнулась.
— Я уже доложилась, не переживай ты так, — она едва не сплюнула, — Они с оракулом отправились в столицу. Командор без приказа приора с места не сдвинется, — Шараза засмеялась, — Нам же и лучше, успеем слетать в Каудград.
Её двусмысленные фразы заставляли мои мозги работать на всю катушку. Я вообще не понимал, за кого она. За Жёлтых? За Синих? Или сама за себя?
— Вечером готовься отъезжать, я потом приду, — улыбнулась она, — Ты полезный зверь, Хорм. Жди меня.
Я судорожно сглотнул. Это обещание прозвучало опаснее, чем поход в Паучьи Овраги.
Шараза нырнула в палатку, а я постоял некоторое время, прислушиваясь. Донеслось хихиканье сотницы. На хрен, пойду я отсюда.
Надеюсь, у этих Безликих нет никакого харакири после такого?
* * *
До вечера мне удалось немного освоиться в лагере, я был предоставлен только самому себе.
Палатку Сноргалла я нашёл сразу, она была как раз возле того потухшего костра, где я его встретил. Судя по всему, Скорпион жил в ней не один.
Удобно, когда всё, что найдёшь, твоё. Я быстро нашёл себе оружие, и заменил повреждённую бронь.
Потом я походил по лагерю, стараясь не попадаться на глаза. К шатру командора подходить не стал, чтобы не попасться на глаза стражникам. Они прятались под навесом, но службу вели исправно — я чувствовал, что у них есть какой-то дар, и видят они больше, чем кажется.
Конечно, с заданием сотницы вышло более чем удачно, сегодня же отправлюсь в Каудград, но мне самому надо задуматься, как вытащить медовуху и меч Хродрика.
Впрочем, что делать с мечом, я не представлял. Зверю такое оружие не полагается, а идти к столице приметным человеком — самоубийство. А вот медовуха нужна, чтобы отпоить принцессу шершней.
