— Простите, но это дамс… — она осеклась, узнав Степана.
Он медленно подошел и вальяжно облокотился о стойку с раковинами.
— Привет! В кои-то веки ты сама по себе.
— Что тебе нужно? — внутри расплывалось неприятное ощущение опасности.
Он ухмыльнулся, приоткрыл ее сумочку и двумя пальцами выудил телефон.
— Мне много чего нужно. Начнём с того, что сейчас ты вернешься в зал и скажешь, что тебя вызвали в школу и ты не можешь остаться на обед. А я пока напишу Дэну от тебя любовное послание, чтобы не терял и не волновался. И не мешал нам с тобой прокатиться.
— Я никуда с тобой не поеду.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Он пожал плечами.
— Или ты едешь со мной одна. Или сюда подвезут ваших пацанов, и они поедут вместе с нами.
— Не вмешивай детей, — она начинала дрожать.
— Умница, — Степан кивнул, разблокировал ее телефон, на который она так и не поставила пароль, и начал набирать сообщение, проговаривая его вслух:
«Заказчик вредничает. (Точка) Обедом не отделаться. (Точка)» — И сразу ответ. Какой шустрый! «Хорошо. Сообщи, когда закончите» — Будем кратки. «ОК (Окей)»
Дениса покоробило это «ОК» от неё. Она его никогда не употребляла. Отл — да, хор — да, но не ОК. Видимо, достал заказчик и неудобно писать. «Буду ждать» и вернулся к работе.
— «Буду ждать», — зачитал Степан и со злорадством добавил, глядя на экран, — и запасись терпением!
Он перекинул ей сумочку, убрав её телефон себе в карман.
— Вперёд. Машина слева от входа. И не вздумай меня провести. Я сразу дам сигнал забирать пацанят.
Он же не похитит детей? Или?.. А вдруг они уже у него? Что делать? Мысли в голове сменяли друг друга. Но проверять свои предположения или злить этого сумасшедшего она не хотела. Сбивчиво извинилась перед начальником и услышала голос Степана сбоку.
— Девушка, вы заказывали такси? Не могу до вас дозвониться.
Она обернулась, встретившись с его прищуренным взглядом.
— Да… Телефон, видимо, на беззвучном… — и, попрощавшись, направилась к выходу.
Он открыл переднюю дверцу, кивком указывая ей садиться. Она замешкалась, и он грубо сдавил её локоть.
— В машину. Живо, — процедил сквозь зубы.
Она опустилась на сиденье, пристегивая ремень и пытаясь сдержать накатывающую тошноту и дрожь.
Степан сел за руль и резко тронулся с места, блокируя двери автомобиля. Они петляли по городу. Он вытащил ее телефон, глянул на нее, включил диктофон.
— Пытаешься понять, что происходит, да?.. О, кстати, привет, Дэн. Узнал? Мы тут с Натальей решили прокатиться. Она, правда, сегодня неразговорчивая. Зато я в ударе. Натаха, может, Денису что-нибудь скажешь?… Не-а, и с тобой не разговаривает. Она этим тебя купила? Молчаливая баба — редкость… Ну, тогда мы с тобой поболтаем, Дэн. Только мне не интересны твои ответы. Поэтому я монологом. Ничего?..
Степан направлялся к выезду из города. Наталья молча сжимала кулак, впиваясь ногтями в ладонь, и пыталась сосредоточиться на дороге.
— Ты думал, я уважаю тебя? Всегда защищал меня, негласно поддерживал мелкого Стёпу. А я тебе завидовал… Ты никогда не лез в лидеры, тебе не нужно было. Такой сам по себе. Но тебя вы-би-ра-ли. В детских играх. Во взрослых играх. И не играх. В этих грёбаных эстафетах тёлки выбирали тебя и готовы были глотки друг другу грызть, лишь бы Дэн их выбрал. Тогда только для одного будут. Ты же у нас чистенький… Я любил Кристину. В школе и потом. Так нет, тебе понадобилось, чтобы тебя выбрала и она. Смешно то, что тебе это было не нужно, но она всё равно выбрала. Ух, как я надеялся, что ребёнок окажется моим. Нет! Даже ублюдок выбрал тебя!..
С каждым его словом и нарастающей злобой ей становилось хуже. Страх накатывал какими-то выплесками, словно яд и ненависть Степана материализовывались и облепляли ее со всех сторон. Она неотрывно смотрела в окно, заставляя себя сообразить, как предупредить Дениса. Впереди показался указатель с названиями населенных пунктов, в которые вёл тракт, и она зацепилась за одно из них. Степашино. Недооцененный гадёныш слишком зациклен на себе.
— Потом стало скучно. Хотя затишье требовалось. Потому что вдруг Дэн поплыл и захотел быть вы-бран-ным. Нищебродка, но, блин, гордая. Сначала я не поверил. А она правда гордая. Хм… Знаешь, что забавно? Ты сам подсказал мне путь. Когда пригрозил у нее во дворе. Я же хотел с ней просто поболтать. По душам. Рассказать о тебе быль и небыль. Теперь же я её прокачу! И она сама тебя оттолкнет. Что бы ты ни захотел сделать со мной сейчас или потом — Она Тебя Больше НЕ Примет. Ты наконец-то будешь в про-лё-те!
— Язык у тебя точно без костей — славно плетёт Степашины сказки, — она вложила всю свою язвительность, стараясь голосом выделить «степашины». Остаётся надеяться, что этот гнус отправит своё мерзкое послание, а Денис её услышит.
— А вот и наша неразговорчивая очнулась, — взгоготнул Степан. — Слышно тебе было, Дэн? Я для неё уже Степаша.
Он захохотал, нажал завершение записи, кинул телефон в боковой отсек на своей дверце.
— Общее откровение Дэну перешлем немного позже. У тебя как раз будет достаточно времени подумать об ответе на тот самый вопрос, с которого началось наше знакомство, — она почувствовала, что он повернулся к ней, но продолжала смотреть в сторону. — И ты, наконец, дашь мне конкретный вариант. Посмотрим, совпадет ли он с моим выбором.
Страх захватил ее в свой липкий кокон. Дрожь сменилась застыванием. Нельзя поддаваться панике, но где же взять силы…
44. И это искренне
Они на самом деле свернули в сторону Степашино, но проехали его немного стороной и чуть дальше, миновали молодой лесок и оказались у большой огороженной глухим забором территории. Степан открыл ворота и загнал машину внутрь. Наталья увидела одноэтажный, словно расползшийся в разные стороны дом, направо от него уходила длинная постройка, похожая на конюшни, которая упиралась в небольшой ангар. Двери разблокировались. Степан вышел навстречу двум незнакомым ей мужчинам, появившимся из дома. Наталья будто приросла к сиденью. Ей никогда не было так страшно. Снаружи и внутри она будто увязала к болотной жиже, мысли пытались пробиться сквозь нее, но их утягивало в засасывающую пропасть. Она прикрыла глаза, просто возвращая дыхание. Вздрогнула, когда распахнулась дверца и ее выдернули наружу. Степан снова щурился.
