Ку-ши бросился прочь. Перед ним разматывалась ярко-зеленая тропа, теряющаяся в вихре эктоплазмы.
— Пытаешь улизнуть на Третий Путь, к хозяйке? — пробурчал джинн. — Ну нет! У нас с тобой счеты, пёсик. Я еще помню ту Дикую Охоту, в которой был дичью. Теперь твоя очередь.
Адского Пса вытянуло из воронки и протащило по снегу. Джинн невидимой рукой поднял его над землей за хвост. Ку-ши взвизгнул и начал уменьшаться в размерах. Через несколько секунд в воздухе верещал лохматый щенок с шерстью, цветом напоминающей мох. Щенка отбросило в сторону… и он принялся с паническим визгом носиться в клетке, сплетенной из клубов темной тучи.
— Посиди пока тут! — хохотнул джинн.
— Браво! — тихо сказал Милли.
— Я начал верить, что мы все выживем, — слабым голосом сказал Фодя.
— Ребят, приготовились. Пытаемся прорваться к Антону Макаровичу, — проговорил Бронислав.
Масса тьмы, в которой угадывались очертания огромного тела, развернулась к МакАлистеру. Тот казался невозмутимым. Противники замерли, оценивая друг друга.
— В клетку его, — пробормотала Марьяша.
— Это не так просто, — скрипя зубами, сказала я.
— Угу, — пробурчал Лексей, — этот чувак весь в апгрейдах от Мэб. Моя псевдо-сестричка сказала, что Королева сделала его чуть ли не сильнее себя.
Я наклонила голову, прислушиваясь к словам джинна в голове.
— Что он говорит? — нервно спросил Фодя.
— Говорит, чтобы мы не боялись. За несколько столетий заточения этот джинн обрел могущество и стал ифритом. К тому же, — я вздохнула, — он и Мэб, еще в том своем воплощении, когда-то были любовниками. Он знает ее слабые стороны. Заточение – это ее месть. За измену. Он влюбился в другую. И она была фейри… кажется…
— Мужчины, — Ксеня покачала головой.
— Ну все, понеслось, — выдохнул Бронислав. — Накрываемся барьером – и к Олевскому!
Под плотным барьером было тесно и душно. В нескольких метрах от нас полыхал снег. Демон и Джинн сражались адским огнем и холодом преисподней. Ифрит напирал, демон не уступал. Мы дружно вскрикнули, когда полог зацепило полыхающим деревом, вырванным с корнями, но барьер выдержал.
— Тони! — я не выдержала: вырвалась из-под полога за несколько метров до окровавленного сугроба, вскрикнула от невыносимого воя и грохота, ударившего по барабанным перепонкам, зажав уши, добежала до мужа. Ребята поспешили накрыть меня и усилить защиту.
— Тони! Тони! — мои руки были в крови, но я не знала, что делать.
— Он жив, Лу. Не паникуй, — проговорила Ксеня. — Боже, какие страшные раны.
Подруга всхлипнула.
— Коловрат, я дам ему коловрат, — бормотала я. — Я зашью, я умею. Я все помню… стазис…
— Нет, не в этот раз, Лу, рано, — вдруг тихо, но ясно проговорил Тони. Он смотрел на меня одним глазом, второй стал щелкой. — Марья Сигизмундовна… попробуйте… вы сможете… иначе… какой смысл…
— Я? Антон Макарович! Я же не умею!
— Пробуй, Марья, — злобно прошипела Ксеня. — Быстро! Пробуй, валькирия недоделанная! Чему там тебя в семье учили, по материнской линии? Хотела павшего воина? Вспоминай! Практикуйся!
Марьяша беспомощно застонала, но подвинулась поближе. Поводила ладонями над окровавленной грудью:
— Ава таим, ад могум… моргум… вивасит… э-э-э… ремедиум…иус… мэ.
Тони вздрогнул, на губах вздулись алые пузыри. Я закрыла лицо руками, но услышала спокойный голос Милли:
— Хорошо, Марьяша. У тебя получается. Больше веры. Тебе нужно подключиться к вашему семейному Источнику.
— Да-да… по силам моим… по праву павшего воина… — крепнущим голосом продолжила Марья. – Все… это все… Антон Макарович, я больше не могу. Скажите, как вы?
— Буду… тебе должен… много баллов. И после смерти сразу к вам… в Вальхаллу… там хорошо… но не ждите меня скоро.
Тони смотрел на меня ясным взглядом. Раны зажили, даже кровь – ужасное пятно, повторяющее очертание тела – исчезла, и на плечах мужа таял снег белый снег. Барьер гудел, но держался. Я одновременно смеялась и плакала. Однако Тони продолжал лежать. Мне не нравился его взгляд, он был слишком сосредоточенным, и при этом обращенным куда-то… вовне. Казалось, мужа совсем не интересовала баталия между джинном и демоном. Я положила голову Тони к себе на колени, то и дело касаясь гладкой кожи на том месте, где были ужасные разрывы от когтей Ку-ши. Марьяша, бледная и совершенно ошарашенная, сидела рядом с Фодей. Он держал ее за руку.
— Теперь ты, Мефодий, — сказал Тони. — Знаешь, кто ты?
— Ве…ведьмак? — мучительно покраснев, спросил Пупрыгин.
— Ведьмак, — согласился Тони. — Колдун. Ноктюрн. Работаешь с темной энергией, анти-коловратом, напрямую, но и на светлую влиять можешь… слабо. Вас еще называют мастерами-демиургами. Этот мир не совсем твой родной, ты должен был родиться в другом. Однако всему свое место и предназначение. Будет тяжело, но ты держись, — Антон помолчал. Я смотрела на него непонимающе. Что за разговоры? Нам сейчас или бежать, орать и звать на помощь, или с головой в битву. А он… словно завещание зачитывает. — Откроешь мне дверь, Фодя? Сможешь?
— ТУДА? — Мефодий нервно сглотнул. — Но я…
— Ты постараешься, правда? Я мог бы попросить джинна, но, боюсь, он потратил много сил.
— Фодя откроет, — пообещала Марьяша, окрыленная своими успехами на валькирийском поприще.
— Теперь ты, Лу, — Тони посмотрел на меня. — Положи мне руку на сердце и отдай коловрат… весь.
— Зачем? — с подозрением спросила я.
Антон усмехнулся:
— Не жадничай. Просто отдай, это все равно не твое.
— А чье?
— Мое. Моего рода. Рода вендиго.
— Я… ведь уже…тогда…
— Нет. Это был всего лишь запечатанный до поры до времени Дар. Теперь дело за Силой. Ты щит, и ты сосуд. Время пришло.
— Ты хочешь сказать, что я это… с детства…?
— Ты хранила Силу для этого момента. Все очень серьезно, Лу. Этот Прорыв погубит все человечество. Мэб нельзя позволять открыть дверь, она не удержит разрыв. Фантомы хлынут в наш мир из всех Граней сразу. Чтобы этого не случилось, мне придется слегка… вмешаться.
— Откуда ты знаешь? — спросила я, паникуя. — Откуда ты все это знаешь?
— Я тут только что немного… умер, — сказал Тони совершенно спокойно. — Ненадолго. Но это в первый и последний раз, Лу, обещаю. Как я и думал, это чертовски неприятно. Зато Марья Сигизмундовна инициировалась, а в моем видении событий не осталось больше белых пятен. Ну же, Лучезара, будь паинькой, отдай коловрат.
— Что будет? — прямо спросила я. — Ты пойдешь ТУДА?
— Да.
