Он ждал похвалы либо удивления, откуда взялся лук, да и соль, котелок, ложка, — но этого «кошкодава» всегда приходилось держать в узде: стоит раз похвалить, как тут же допустит промах. Арчеладзе выскреб икру, так и не заметив в ней лука, облизал ложку.
— Ну давай теперь твоего пленного, на второе. Кстати, кто он такой?
— Кажется, из негласной охраны, — предположил Воробьёв. — Тут километрах в трёх есть деревенька, на первый взгляд, брошенная, пустая. Но ничего не тронуто. Кругом же всё разграблено, а тут домики — заходи и живи. Я хотел зайти, а этот приятель вырос передо мной, как гриб. Говорит только по-английски, так что мы с ним не столковались. Но дерётся хорошо, чувствуется школа спецслужбы.
Пленный сидел в яме под танком со снятыми гусеницами, связанные руки торчали между катков, обхватив балку торсиона. Воробьёв отвязал его, вытащил из ямы и усадил к броне. Чувствовалось, что он подавлен и обозлён от своего положения и вида: осенний камуфляж уделан в грязи, глаза заплыли, сквозь разбитые губы чернеет прореха пары выбитых зубов.
— Оружие у него было? — спросил Арчеладзе, разглядывая пленного.
— А вот! — Воробьёв вынул из-под куртки итальянский пистолет-пулемёт «Беретта» с глушителем. — Классная штука, стоит на вооружении американских спецслужб. И посмотри, какая радиостанция. Я такой ещё не видел. Но ни документов, ни нашивок — всё чисто.
Пленный прислушивался к разговору, языка не понимал, однако угадывал, о чём идёт речь.
— Встать! — приказал ему по-английски полковник.
Тот медленно разогнулся, опершись спиной о броню, смотрел пытливо и тяжело.
— Гляди, Никанорыч, он здорово ногами работает, — предупредил Воробьёв.
— Возьми котелок, принеси воды, — распорядился Арчеладзе, поигрывая «Береттой». — Бегом!
Когда Воробьёв умчался вдоль траншеи, пленный разлепил губы.
— Моё подразделение находится здесь в составе миротворческих сил ООН, шепеляво проговорил он. — Всякое задержание и разоружение незаконно, кем бы вы ни были.
— Тебя как зовут? — просто спросил Арчеладзе.
— Меня зовут Мартин Кинг. Я офицер Гражданской полиции ООН.
— Очень приятно, полковник Арчеладзе, — представился он, замечая, как звучание фамилии обескуражило пленного.
— Вы француз? Или голландец?..
— А как ты считаешь, Мартин?
— Меня смущает язык. Вы говорили на каком-то славянском языке!
— Не на каком-то, свинья, а на русском! — выразительно сказал полковник.
— Да, я знаю, русские стоят там, — он указал направление. — Но ваш батальон тоже входит в состав миротворческих сил. Почему меня задержали? Я называл пароль вашему подчинённому!
— Понимаешь, он не говорит по-английски, — Арчеладзе отвёл предохранитель и выстрелил в землю, между ботинок пленного. — И знает всего два слова — да и нет. А потом, ты же первый попытался его задержать?
— Я действовал по инструкции! Он занимался мародёрством!
— Что он делал конкретно?
— Проник на охраняемую территорию и выкапывал овощи.
— Какие овощи?
— Лук. Там на грядках есть лук!
— Ты что же, старина, грядки там охранял? — засмеялся полковник, хлопая по плечу. — Гражданская полиция ООН стережёт грядки! Не мир в Боснии, а какой-то лук! Обязательно расскажу это журналистам!
— Я охранял объект, — просвистел в щербатину пленный. — А ваш подчинённый проник на территорию!
— Так вот знай, Мартин Кинг, — Арчеладзе вытер наигранные слёзы. — Сходить в огород за луком у нас в России не считается мародёрством. И полагаю, никакая международная конвенция не признаёт это действие за преступление. Не так ли?
— Есть строгое разграничение полномочий, — заявил он. — Ваши подчинённые не имеют права вторгаться в зоны, охраняемые нашим контингентом войск. Это обусловлено Протоколом! Меня не интересует, что принято у вас в России!
— Ну, будет тебе, Мартин, — примирительно махнул рукой полковник. — Мой офицер взял немного лука, чтобы приготовить грибы. Стоит ли поднимать скандал?
Подавленность пленного сменилась возмущением.
— Ваш офицер проник на особо важный объект! Обезоружил охрану!..
Арчеладзе выстрелил ещё раз, теперь в грязную, отвисшую у ботинка штанину — пленный непроизвольно дёрнулся, потянулся связанными руками к ноге.
— Ты сам отдал эту игрушку! Офицер доложил, что ты, парень, сам сдался в плен. О чём я вынужден доложить в объединённый штаб.
— Это неправда! Я пытался задержать!..
Вернулся Воробьёв с котелком желтоватой дождевой воды, и Мартин, увидев его, мгновенно замолк.
— Вот видишь, — назидательно проговорил Арчеладзе. — Мой офицер готов подтвердить это под присягой. А если ты не согласен, старина, то он лишит тебя ещё пары зубов.
В щёлках его распухших глаз мелькнула ненависть.
— Лично вам это будет стоить карьеры. Вас немедленно вышвырнут из Боснии вместе с солдатами.
— Умой ему физиономию, — сказал Арчеладзе Воробьёву. — Не годится с такой рожей возвращаться в свою полицию.
— Ты что, Никанорыч, отпустить хочешь? — насторожился тот, готовый возмутиться.
— Непременно. И помалкивай, делай, что говорят.
Воробьёв плеснул пленному в лицо воды, размазал грязь рукой, остальное вылил на голову. Тот не сопротивлялся и даже не пытался уклониться; заметно было, что он побаивается Воробьёва — видно, крепко от него досталось. Но вместе со страхом оставалась и злоба…
— А теперь, козёл, иди на свой объект, — сказал Арчеладзе. — Сторожить грядки. Потому что для другой службы ты не годен.
— Верните оружие! — потребовал он, стряхивая с головы воду. — И развяжите руки.
Полковник выпустил ему под ноги весь магазин — машинка была хорошая, стучала не громче швейной, жалко отдавать, — повесил на шею пленного, вынул из радиостанции аккумулятор и тоже вернул владельцу. После чего разрезал ножом телефонный кабель, которым были скручены руки.
— Иди, вояка! И запомни: с русскими лучше не связываться. Потому что у нас почти никто не знает английского. И вместо ответа на пароль сразу бьют в лоб.
Тот покосился на Воробьёва и сдержал кипящую ненависть. Легко выпрыгнул из капонира на бруствер и пошёл в лес.
— Никанорыч, они ведь придут к нашим на разборки! — проводив взглядом американца, сказал Воробьёв. — Ты же его оскорбил!.. Он уверен: солдат США лучший в мире солдат! К чему нам эта заваруха?
— Нам как раз и нужна заваруха, — не согласился Арчеладзе, выглядывая за бруствер. — Пусть подерутся. А то наши в Боснии выглядят, как бедные родственники дядюшки Сэма. Приставили охранять центр связи. А эти стерегут гробокопателей «Арвоха». Уверен в этом!
