10
Было решено, что Джордж отправится к Пепе, мужу Марии, и попросит отвезти Селину в аэропорт. Официально Пепе не был таксистом, однако при необходимости очищал свою старенькую машинку от клочьев соломы, куриного помета и прочего деревенского мусора, который в ней обычно валялся, и доставлял случайных путешественников по указанному назначению. Джордж на «ситроене» Фрэнсис поехал переговорить с ним, а Селина, оставшаяся в Каса Барко с Фрэнсис и Жемчужиной, стала готовиться к отъезду.
Времени это заняло немного: она приняла душ и переоделась в брюки Джорджа, так удачно выстиранные Хуанитой, полосатую рубашку и эспадрильи, купленные в магазинчике Марии. Свое дорогое платье из джерси она еще раньше отдала Хуаните на тряпки, а подаренное бикини было таким крошечным, что без труда уместилось на дне сумки. Больше делать было нечего. Селина расчесала волосы, бросила дорожное пальто на стул у двери и, преодолевая внутреннее сопротивление, поскольку меньше всего ей сейчас хотелось разговаривать, вышла на террасу, где в одном из тростниковых кресел опять развалилась Фрэнсис. Глаза ее были закрыты, но заслышав приближение Селины, она распахнула их, повернула голову, и теперь наблюдала, как та подошла поближе и села перед ней на стенку террасы.
— Сборы окончены? — спросила Фрэнсис.
— Да.
— Быстро.
— У меня нет с собой вещей. Я потеряла чемодан. Его по ошибке отправили в Мадрид.
— Такое случается сплошь и рядом. — Она села и потянулась за сигаретами. — Сигарету?
— Благодарю, нет.
Фрэнсис закурила.
— Надеюсь, вы не сочли, что я вмешалась не в свое дело, прогнала вас отсюда и все такое?
— Нет. Все равно мне нужно назад. Чем скорей я попаду домой, тем лучше.
— Вы живете в Лондоне?
— Да. В Куинс-гейт, — выдавила из себя Селина.
— Как мило. И как вам понравилось на Сан-Антонио?
— Было очень интересно, — ответила она.
— Вы, значит, думали, что Джордж ваш отец.
— Я просто предположила. Но я ошиблась.
— Вы читали книгу?
— Вообще-то, просто пробежала. Обязательно прочту повнимательнее, когда вернусь домой. Тогда у меня будет куча времени.
Селина помолчала, а потом добавила:
— Книга имела большой успех.
— Уж конечно, — сказала Фрэнсис, двумя словами ставя крест на детище Джорджа.
— Вам не понравилось?
— Да нет, написано неплохо. Оригинально, свежо. — Она сделала длинную затяжку, потом стряхнула пепел на пол террасы. — Только другой он не напишет.
Селина нахмурилась.
— Почему вы так говорите?
— Потому что, насколько я знаю, у него нет внутренней дисциплины, чтобы заставить себя сесть за работу.
— Ему сказали, что это творческий кризис.
Фрэнсис расхохоталась.
— Видите ли, дорогуша, это сказала я!
— Если вы считаете, что ему не под силу написать вторую книгу, зачем эти разговоры про творческий кризис?
— Дело в том, что он был очень подавлен, а я пыталась его немножко развеселить. Джорджу не надо писать. У него есть деньги, а писать только ради процесса — напрасная трата сил. Игра не стоит свеч.
— Но он же должен написать вторую книгу!
— Это почему?
— Потому что он дал обещание. Потому что издатель ее ждет. В конце концов, чтобы просто выразить себя.
— Это все пустые слова.
— Вы что, не хотите, чтобы он писал?
— Чего я хочу, а чего нет, не имеет значения. Я просто высказываю свое мнение. Понимаете ли, детка, я управляю художественной галереей. Мне приходится постоянно иметь дело с людьми искусства, с их темпераментами и их причудами. Я не думаю, что Джордж — творческий человек.
— Но если он не будет писать, чем ему заниматься?
— А чем он занимался до того как написал Фиесту в Кала-Фуэрте? Ничем. В Сан-Антонио очень просто предаваться безделью, на все говорить маньяна, завтра. — Она улыбнулась. — Вы, кажется, шокированы? Мы с Джорджем вдвое старше вас, а к сорока годам юношеские иллюзии и прекраснодушные мечты обычно успевают здорово пообтрепаться. Жизнь не всегда так ясна и однозначна, как кажется в восемнадцать… или сколько вам там?
— Мне двадцать лет, — ответила Селина. Голос ее внезапно стал ледяным, и Фрэнсис это порадовало — она поняла, что ей удалось вывести соперницу из себя. Она валялась в кресле, рассматривая Селину, и страх, посетивший ее при их внезапной встрече, отступал — Селина уезжает, через час она будет уже в аэропорту, вернется в Лондон, к своей жизни в Куинс-гейт, о которой Фрэнсис ничего не знала и не хотела знать.
Их неловкое молчание прервал рев «ситроена», за которым еле-еле можно было расслышать тарахтение старенького автомобиля Пепе. Селина поднялась на ноги.
— Вот и такси.
— Прекрасно! — Фрэнсис затушила сигарету прямо об пол. — Так, надо дать вам деньги.
С трудом держа себя в руках, Селина ждала, пока Фрэнсис отсчитает деньги; в этот момент в дом вошел Джордж и двинулся на террасу, чтобы присоединиться к ним. По нему было видно, что ситуация нервирует его не меньше, чем Селину, однако он ограничился замечанием о том, что в Лондоне ей понадобятся фунты стерлингов, поэтому Фрэнсис подписала чек «Американ Экспресс» и протянула его вслед за деньгами.
— Обналичите в аэропорту.
— Вы очень добры.
— Что вы, это было сплошное удовольствие, — сказала Фрэнсис. — Не берите в голову.
— Я… я обязательно верну деньги.
— Я в этом не сомневаюсь.
Джордж спросил:
— Где твоя сумка?
— В доме.
Он подошел к ним, взял деньги из рук Селины и спрятал их в потайной кармашек внутри сумочки.
— Не потеряй их снова, — сказал он, — второй раз мне такого не выдержать.
Это должна была быть шутка, однако, только произнеся ее, он немедленно раскаялся, потому что его слова прозвучали так, будто он и думать боится о повторной встрече с Селиной. Пытаясь сгладить неловкость, он поспешно спросил:
— Паспорт у тебя?
Она кивнула.
— Ты уверена?
— Да, конечно.
— Думаю, тебе пора отправляться. У нас не так много времени…
Ее выпроваживали — доброжелательно, но непреклонно. Медленно переставляя ноги, она последовала за Джорджем в дом. Он взял со стула ее пшеничного цвета пальто и отступил в сторону, словно пропуская Селину вперед. В распахнутых дверях террасы появилась Фрэнсис Донген. Ласковым тоном она произнесла:
