— Ну… как знаешь, — Аня пожала плечами и принесла охапку наколотых полешек.
Сложив их шалашиком, Вася выдохнул язык пламени, и через мгновение костер пылал так, что только успевай подбрасывать.
— Твою мать… — процедила сквозь зубы Аня. — А вчера ты не мог этого сделать?
— А ты не могла меня попросить о помощи? Я решил, что тебе просто захотелось в очередной раз продемонстрировать, какая ты крутая. Я даже кремень тебе не дал бы, но подумал, что палочками будешь долго возиться. Очень есть хотелось.
— Извини, я просто забыла, что ты огнедышащий. Честное слово.
— Я понял, — кивнул Вася. — Но только сейчас. Когда ты на полном серьезе выбирала между палочками и необходимостью будить домового. Сиди грейся, я чай приготовлю. А завтрак пусть потом водяной стряпает, это его вотчина.
В кустах оказался замаскированный сарайчик с кодовым замком. Вася достал котелок, мешочек с травами и кружки.
— Кстати, тут и спички есть, — сказал он. — Это чтобы водяному в трубу не стучать. Код сто один.
Вскоре они уже сидели с кружками чая и смотрели, как играет рыба, выпрыгивая из воды за мошкарой.
— У нас так и не было времени поговорить…
— А надо? — Аня уткнулась в кружку.
— Не знаю. Ты сказала, что утром тебя уже не будет и я тебя больше не увижу. Но…
— Но что-то пошло не так.
— Да. И теперь как-то все… двусмысленно. Ты не находишь?
Аня покосилась на него и тут же отвела глаза.
— Как только я подумаю, что не прочь продолжить, ты превращаешься в зеленого ящера. Реально крышу сносит.
— Да, — горько усмехнулся Вася. — Если меня поцеловать, я не стану прекрасным принцем. И шкурки у меня нет, чтобы спалить в печке.
— У вас тоже есть такие сказки? — удивилась Аня.
— Чего тут только нет. Анна, ты не об этом думаешь. То есть не только об этом. Еще о том, что я за четыре года перетрахал почти полтыщи баб и всех их после этого сожрал. Не в переносном смысле, а в самом буквальном. Точно так же, как мы вчера убили и съели суслика. И что то же самое могло случиться с тобой.
Аня одним глотком допила чай и отставила кружку в сторону. Подобрала камешек, бросила в воду. Дракон был прав — и одновременно не прав. Но мысль не давалась. Ей всегда было легче писать, чем говорить.
— Знаешь, и у меня ведь мысли всякие на твой счет, — Вася тоже бросил в воду камешек, и тот заскакал по волнам лягушкой.
— Пятнадцать, — сказала Аня, когда блинчик наконец утонул. — Я даже догадываюсь, какие именно.
— Да, Темнейшество любит делиться подробностями. Очень красочно. Разумеется, он тебя не за красивые глаза выбрал. Наверно, где-то я могу его понять. Насчет его болтовни. Чувство, что ты великий властелин только по должности, — это должно грызть изнутри. Хочется хоть как-то приподняться в собственных глазах. Только он не понимает, что от этого выглядит еще более жалким. Может быть, я сейчас тоже веду себя не слишком… достойно, но а ля герр ком а ля герр. На войне все средства хороши. Вчера ты ушла спать, а он затирал мне, что мы вполне могли бы поделить тебя. Поровну или по-братски.
— Он мне это уже предлагал, — Аня покраснела от злости. — Только еще раньше. Симпатичный такой групповичок.
Тут она невольно вспомнила все то, что предшествовало его предложению, и покраснела еще сильнее.
Дракон осторожно взял ее руку своей лапой и поднес к губам.
— Анна, я уже говорил, все, что мы делали раньше, — это были не мы. Только сейчас мы — настоящие.
Вот оно!
«И в процессе представленья создается впечатленье, что куклы пляшут сами по себе». Вы слишком упростили, Андрей Вадимыч. Даже у кукол есть свои роли, Пьеро не играет Арлекина, а тем более Коломбину. И если кукловод перепутает текст, его вытащат из-за ширмы и как минимум потребуют обратно уплаченные за представление деньги.
— Нет, Вася, ты ошибаешься, — покачала головой Аня. — Даже когда человека заставляют, у него всегда есть выбор. Даже под страхом смерти. Каждый делает только то, что захочет.
— Под страхом смерти? То, что захочет? — хмыкнул Вася. — Ну ты загнула.
— Сдаться и сделать то, что требуют, или не сдаться и умереть. Вот тебе и выбор. А уж внушить… Я изучала психологию. Даже под гипнозом человека невозможно заставить сделать то, что противоречит его базовым моральным принципам. И если нас заставляли что-то делать, это означает только одно: где-то очень глубоко мы были к этому готовы. Славка в душе всегда был трусом и насильником, я — подзаборная блядь, а ты…
— А я — дракон, — кивнул Вася. — И даже не в душе, а на самом деле. Все просто до визга. Но на самом деле жизнь несколько сложнее букваря с картинками: Д — дракон, Б — блядь и так далее. Иногда на поверхности все ясно и очевидно, а в глубине…
— Плавают бородатые пиявки.
— Именно.
Помолчав немного, Вася вздохнул и спросил:
— Что ты решила?
— Насчет нас? — не поняла Аня.
— Насчет нас не надо ничего решать. Такие вещи либо решаются сами собой, либо не решаются вообще. Я имею в виду, что ты собираешься делать.
— Не знаю, Вася. Я думала, что это тоже решится само собой. Но нет, не решилось.
— Ты же сама сказала, человек делает только то, что хочет.
— Понять бы еще, чего я хочу.
Вася встал, взял обе кружки, ополоснул в озере, поставил на камень рядом с костром. Подбросил в огонь еще несколько поленьев.
— Анна, уже одно то, что встает проблема выбора, говорит о желании сделать иначе. Ты хочешь вернуться, но боишься. И теперь вопрос в том, что окажется сильнее: страх или желание.
— Или здравый смысл? — возразила Аня: самолюбие не соглашалось признать тот факт, что она элементарно боится.
— Страх любит изображать из себя здравый смысл. Я не хочу тебе ничего советовать. В конце концов, военный человек — ты. Даже если тебя и не берут на войну. Но если ты решишь вернуться, я пойду с тобой.
— Зачем?
— Затем, — отрезал Вася. — Одну я тебя не отпущу. Все. Точка.
— Ты слишком демаскируешь.
— Это днем. А днем можно прятаться и отсыпаться. Тайные дела удобнее делать ночью. Все творческие способности достались моей дневной половине, а ночью… — Вася запнулся, — ночью я тоже на многое сгожусь.
— Ну еще бы, — ехидно заметил Слава, вылезая из палатки. — Ночью ты на многое сгодишься. Себя не похвалишь — сидишь как оплеванный, да?
— У тебя учусь, — буркнул Вася и пошел будить водяного.
— Ну что, Анечка? — Слава в очередной раз пытался привести в порядок воронье гнездо на голове. — И хочется, и колется, и мама не велит? Или не успела? Проснулась — а он уже ящерица. Ну так и что? Узнала бы заодно тайну Васиного появления на свет. Как это у евойного папы с мамой получилось.
