— А что же Марго? — Тревис нахмурился. — Она вполне могла бы со всем этим разобраться.
— У нее заболело почти двадцать коров, — ответили ему.
— Тревис, — обратилась к нему плотная рыжеволосая женщина, — три ткацких станка сломались, и каждый раз, когда я просила мастера починить их, он отвечал — дескать, это не его дело.
— Кстати, Тревис, — добавила другая женщина, — Бэйкс получил из восточных штатов партию цыплят. Вы могли бы выделить денег на то, чтобы купить несколько штук?
— Тревис, — заявил какой-то мужчина с трубкой, — нужно что-то делать с маленькой лодкой. Ее надо или починить, или выбросить.
Внезапно Тревис остановился и поднял вверх руки.
— Все, все остановитесь! Завтра я вам отвечу на любые вопросы. Хотя нет! — продолжал он. Его глаза вспыхнули, и он взял Риган за руку. — У меня есть жена и завтра она возьмет на себя все женские дела. Ты, Кэролайн, спросишь у нее про ткацкие станки, а ты, Сьюзен, спросишь у моей жены про цыплят. Она наверняка знает о них побольше моего.
Хорошо, что Тревис держал ее за руку, иначе Риган повернулась бы и убежала. Ну что она знает про ткацкие станки и цыплят?
— Так вот, — продолжал Тревис. — Сейчас я пойду показывать жене свой дом, и если меня сегодня еще хоть раз о чем-то спросят, я отменю праздник, — заявил он с шутливой угрозой.
Не будь Риган столь растеряна, она бы рассмеялась — так быстро окружавшие их люди исчезли, и только поодаль остался какой-то старик.
— А это — Элиас, — гордо сообщил Тревис. — Он самый лучший садовник в Виргинии.
— Я кое-что принес для вашей новой хозяйки, — ответил Элиас и протянул Риган цветок, какого ей еще не приходилось видеть. Он был пурпурного цвета с необычным оттенком, из-за которого казался одновременно и ярким, и нежным. В центре его было нечто вроде опущенного рожка с лепестками в форме слезы.
Она протянула руку, чтобы осторожно взять цветок.
— Это орхидея, мэм, — сказал Элиас. — Первая миссис Стэнфорд заказывала их каждый раз, когда капитаны отправлялись в южные моря. Когда у вас будет время, может, вы посмотрите оранжереи.
— Конечно, — ответила она и подумала: существует ли на свете хоть что-то, чего не было бы у Тревиса на плантации. Поблагодарив садовника, она последовала за мужем и, наконец, прямо перед собой увидела высокий длинный кирпичный дом. Даже с этого расстояния казалось, что в одном его крыле могут поместиться усадьба Уэстон Мэнор и дом Клея Эрандел Холл.
Тревис с гордостью и удовольствием рассказывал ей о своем доме, который любил всем сердцем, о том, как его строил дед и как любили его все Стэнфорды. Но страх Риган возрастал с каждым шагом. Вспомнив, какое количество обязанностей было у Николь, Риган пожалела, что ей не придется жить в доме поменьше. Ну разве сможет она управляться с этим гигантским особняком, не говоря уже о том, чтобы заниматься теми хозяйственными делами, которые Тревис, по всей видимости, собирается ей поручить?
С близкого расстояния дом оказался еще больше, чем выглядел издали. Средняя его часть была сложена из кирпича, ее четыре с половиной этажа высились над головой Риган, а с обеих сторон к ней были пристроены два крыла в форме буквы "Г". Тревис повел ее по широким каменным ступеням на первый этаж, и начался торопливый обход этого внушительного здания.
Он показа ей голубую комнату, зеленую комнату, красную комнату и белую комнату, классную и комнату экономки. Чуланы оказались больше, чем ее спальня в Уэстон Мэнор.
Переходя из одной изящно обставленной и воистину прекрасной комнаты в другую, Риган все сильнее впадала в панику. Как же она сможет управляться с таким домом?
Риган было решила, что ей показали уже все имевшиеся в доме помещения, но тут Тревис потащил ее за собой по лестнице в восточное крыло. Комнаты на третьем, основном, этаже затмили увиденные ранее. Здесь находилась столовая, к которой примыкала дамская гостиная для чаепитий, еще одна гостиная — для всей семьи, библиотека, еще две гостиные, которые можно было использовать по любому назначению, и гигантская спальня, к которой примыкала детская.
— Это наша спальня, — сообщил Тревис, а потом повлек ее в бальный зал.
Увиденное ошеломило Риган. С того момента, когда они вошли в дом, она просто онемела, теперь же почувствовала, что у нее буквально подкашиваются ноги. Опустившись на стоявший в углу диван, она воззрилась на окружающее в благоговейном ужасе.
Зал подавлял уже своими размерами. Потолки высотой около семнадцати футов заставляли человека чувствовать себя маленьким, незначительным. Стены были обшиты бледно-голубыми панелями, а дубовый паркет натерт до блеска. Казалось, здесь совершенно невообразимое количество мебели — шесть диванов, обитых расшитым розами атласом, множество стульев, сидения которых были обтянуты тканью того же цвета, арфа, фортепьяно и несколько столов; но все они размещались вдоль стен, а середина зала оставалась свободной, и ее украшал огромный восточный ковер.
— Когда собираются гости, мы, естественно, ковер убираем, — с довольным видом объяснил Тревис. — Может быть, тебе захочется устроить прием. Мы можем оставить здесь на ночь сотни две гостей, а ты с Мальвиной — это наша повариха — придумаешь, чем их угощать. Тебе ведь этого захочется, правда?
Это оказалось выше сил Риган. Заливаясь слезами, она бросилась через весь зал к двери в противоположном углу. Не имея представления о том, как выбраться из этого дома, она бежала по длинному коридору, пока, открыв какую-то дверь, не оказалась в маленькой очаровательной комнате в бело-голубых тонах. Она даже не могла вспомнить названия всех комнат, не говоря уже об их расположении.
Опустившись на пол, она уронила голову на бело-голубой диван и разрыдалась. Зачем он это делает? Ну почему же он сразу не сказал ей правду?
Почти сразу рядом с ней оказался Тревис. Сев на диван, он обнял ее.
— Почему ты плачешь?
В его голосе слышалась такая тоска и боль, что она зарыдала еще горше.
— Ты богат! — выдавила она, задыхаясь от рыданий.
— Ты плачешь из-за того, что я богат? — удивленно спросил он.
Пытаясь объяснить ему причину слез, Риган в то же время знала, что он вряд ли ее поймет. Тревис всегда уверен, что поступает правильно; ему никогда не приходило в голову сомневаться в своих способностях. Он не знает, каково ощущать себя бесполезной. А теперь он ждет, что она будет управлять домом, всеми постройками, слугами и время от времени устраивать приемы для двух сотен друзей.
— Я не смогу помочь тебе, если ты не скажешь, в чем дело, — сказал Тревис, протягивая ей носовой платок. — Ты же не можешь сердиться из-за того, что я не просто бедный фермер?
— Как… — всхлипнула она. — Как я смогу?.. Я же никогда не видела ткацкий станок. Тревис не сразу понял ход ее мыслей.
— Тебе не придется ткать самой; ты просто скажешь другим, что нужно сделать. Служанки будут обращаться к тебе с разными вопросами, а ты будешь все улаживать, — объяснил он. — Это же так просто.
