– Ты готова ко сну?
– Я готова поговорить со своим мужем, – пробормотала она. – Мне хочется обсудить наше будущее.
Она подняла лицо вверх, а Ройс наклонился и крепко поцеловал ее. Он просто хотел отвлечь ее мысли от разговоров, но поцелуй быстро заставил забыть обо всем остальном. Это был не нежный поцелуй, а горячий, страстный, зовущий. Казалось, Ройс никак не насытится. Их языки ласкали друг друга. У Ройса вырвался сдавленный стон, который смешался со вздохом удовольствия Николя.
Через мгновение она забыла, где находится. Однако Ройс не забыл. Он оторвался от Николя и положил ее голову себе на плечо.
– Теперь спи, – приказал он.
Николя была слишком потрясена и не нашлась, что ответить. Она прижалась лицом к его груди и почувствовала, как бешено бьется у него сердце. Николя вдруг с радостью поняла, что ее вовсе не обижают такие резкие перемены в настроении Ройса. Ройс может не признаваться, но она почувствовала, что этот поцелуй взволновал и его.
Николя закрыла глаза. Уже погружаясь в сон, она услышала, как Ройс прошептал ее имя.
– Николя…
– Что, Ройс?
– Твои руки заживут через пару дней. – Голос его звучал жестко и требовательно.
– Ты думаешь? – спросила она, удивляясь, с чего это он так уверен.
Собственно, какая ему разница, когда у нее заживут руки? И тут она вспомнила: он обещал не настаивать на супружеских правах, пока она не снимет бинты. Николя улыбнулась. Он хочет ее.
Она подумала, что все-таки немного боится предстоящего. Неизвестное всегда тревожит нас. Мать однажды сказала ей, что между мужем и женой это дело обычное, без него неоткуда взяться наследникам, да и церковь это полностью одобряет.
Но все эти размышления мало утешали, а вот нежное прикосновение Ройса сразу успокоило. Он действительно хочет ее. Остальное не имеет значения. Николя вдруг безумно захотелось, чтобы он сказал ей об этом.
– Ты будешь рад, когда мои руки заживут?
Он долго не отвечал. Только крепче обнял ее за талию и потерся подбородком о ее голову.
– Да, Николя, я буду рад.
Он сказал это с такой нежностью, что сердце ее учащенно забилось.
Она еще долго не могла заснуть. Все думала о новых обязанностях, которые появятся у нее: ведь теперь она замужняя женщина и хозяйка Роузвуда.
Мать научила ее всему, что должна уметь леди, но вот об обязанностях жены перед мужем не сказала ничего. Но Николя сама понимала, что у нее одна главная обязанность – сделать свой дом счастливым и спокойным.
Мать учила ее не наставлениями, а собственным примером. Отец любил порядок, и матушка старалась, чтобы в доме всегда был порядок. Она всегда баловала отца и своим примером научила его баловать себя. Какой бы хаос ни царил за стенами их дома, когда отец возвращался, мать неизменно выходила ему навстречу.
Иногда Николя стояла на ступеньках замка рядом с матерью. Ее отец, имевший весьма грозный вид в рыцарских доспехах, обычно сердито хмурил брови и выглядел очень измученным, когда преодолевал последний пригорок, отделяющий его от дома. Но Николя никогда не боялась его. Она знала, что мать быстро вернет ему расположение духа. Хватит одной ее улыбки.
Улыбка всегда срабатывала. К тому времени, когда отец подъезжал к нижней ступени, он обычно уже улыбался. Он целовал жену, сажал Николя к себе на плечи и громовым голосом объявлял, что чертовски проголодался и рассчитывает на хороший ужин.
Воспоминания детства утешили Николя. «Дом мужчины должен быть его убежищем, – решила она, – убежищем покоя, радости и любви». Ей уже не нужно превращать жизнь Ройса в ад. Если она останется по-прежнему строптивой – хуже будет только ей самой.
И об Ульрике нужно подумать. При рождении он потерял мать, а теперь в Николя с каждым днем росла уверенность, что отец его тоже погиб. Будь Терстон жив, он обязательно прислал бы ей весточку. От ее семьи остались только Джастин и Ульрик. Правда, теперь к ее семье прибавился Ройс. Захочет ли он стать отцом Ульрику? Научить его всему, чему отец обучает сына? Николя припомнила, как осторожно держал Ройс мальчика, когда забирал ее из аббатства. В глубине души она знала: он защитит мальчика, а со временем, возможно, полюбит его, как родного сына.
Ульрику необходим спокойный дом. Николя дала себе клятву стать более покладистой. Она научится уступать, чтобы жить с мужем в мире, и его научит уступать.
Думая обо всем этом, Николя поерзала на коленях у Ройса и теснее прижалась к нему. Он велел ей не вертеться. Голос его прозвучал при этом ворчливо-сонно. Но, прося ее сидеть спокойно, он погладил ей спину.
Николя была довольна. Будущее обещало быть безоблачным, она все тщательно обдумала. Это так просто. Лучше Ройса никто не обучал молодых воинов. Много лет назад Вильгельм разглядел в нем этот дар и с тех пор сделал подготовку ратников основной обязанностью Ройса. Матильда рассказала Николя о многих ратных подвигах Ройса.
Николя решила не вмешиваться в главное дело мужа. Она не будет мешать ему превращать заурядных юнцов в непобедимых воинов. Тут ей в голову пришла мысль о собственных обязанностях. Только она не знала, с чего начать. Ясно одно: жить они с Ройсом будут в мире и согласии, несмотря ни на что.
«Да, – подумала она про себя, – Ройс будет готовить воинов». А она займется им. Они заживут счастливо, как и полагается.
* * *
На следующее утро уверенность Николя в безоблачном счастливом будущем подверглась серьезному испытанию.
Отряд достиг узкой тропы, которая вела к вершине довольно крутого холма. Возглавлял колонну не Ройс, он ехал в середине, а сразу за ним – Николя. Поводья ее лошади были намотаны ей на запястья.
Неожиданно Ройс отдал приказ остановиться и перешел в головную часть отряда. Оставив Николя у подножия холма в окружении воинов, он сам с двумя десятками ратников отправился наверх к гребню. Ройс подумал, что для засады трудно выбрать лучшее место. Тропа, идущая вверх, была настолько узка, что его людям пришлось идти гуськом.
Когда первая двадцатка растянулась вдоль тропы, держа оружие наготове, Ройс вернулся за Николя. Она считала, что он чересчур осторожен. Они уже почти дома, а у тех, кто не подчинился власти Вильгельма, есть дела поважнее, чем нападать на одиноко стоящий замок.
Но решительно сжатые челюсти мужа подсказали ей, что лучше об этом не говорить. Меры, предпринятые Ройсом для обеспечения ее безопасности, возможно, чрезмерны, но зато чувствует она себя совершенно спокойно.
Нападение застигло ее врасплох. Оно произошло, когда последний воин достиг вершины.
Ройс издал боевой клич. Казалось, от его крика содрогнулась земля. Николя едва не упала с лошади. Внезапно со всех сторон ее окружили воины с поднятыми вверх щитами, прикрывая ее от нападения.
