— И когда я отдохну, — молчаливо добавил он, запирая дверь и кладя ключ в карман.
Она ласкала его с опытностью прожженной шлюхи — те же приемы и ухватки. Именно поэтому гнев продолжал бушевать в душе с такой силой, что Берк до сих пор дрожал. И к тому же этот проклятый кнут!
В комнате стояла тишина, если не обращать внимания на стук дождевых капель по стеклу. Внезапно раздался отдаленный раскат грома, и через несколько мгновений небо прочертила косая молния. Что же ему теперь делать, черт возьми?!
Берк почти заснул, когда услыхал тихое всхлипывание, но не пошевелился. Новый жалобный плач, еще и еще. Потом негромкий стон, оборвавшийся испуганным воплем.
Берк вскочил и ринулся к кровати.
Глава 9
Берк быстро зажег свечу у постели. Он подумал, что Ариель мучают кошмары, но, взглянув на девушку удивился тому, что она не мечется и лежит спокойно. Она, по-видимому, крепко спала. Но в этот момент она снова тихо застонала и медленно повернула голову сначала в одну сторону, потом в другую. Лицо ее раскраснелось, дыхание было прерывистым и неровным. а когда Берк осторожно положил руку ей на лоб, ладонь обожгло сухим жаром. У нее лихорадка!
Берк тихо выругался.
— Ариель! — настойчиво позвал он и несильно тряхнул ее за плечо.
— Проснитесь! Вам что-то снится.
Ариель слышала мужской голос и узнала, кто это. Он стоял в тени конюшни и заговорил впервые за долгое время, назвав ее имя ясно, отчетливо, и тут же пробормотал несколько слов, которые Ариель не смогла разобрать. Он улыбался и протягивал руку, держа другую за спиной.
— Ариель.
Он снова звал ее. Ариель хотела верить ему, хотела рвануться навстречу. Но он неожиданно вынул из-за спины другую руку. В кулаке был зажат хлыст. Берк хохотал, говоря, что она должна быть наказана за свою медлительность.
— Почему ты смеешься? — вскрикнула она, но из горла не вылетело ни звука. Она словно со стороны увидела, как опускается кнут, свое обнаженное тело, но не почувствовала удара, не ощутила жгучей боли. Все же Ариель завопила, закрываясь руками.
— Проснитесь же, черт возьми!
Он тряс ее, а она боролась, словно загнанное животное.
Берк присел на постель и притянул девушку к себе.
Она продолжала сопротивляться, но он прижал ее крепче, лишив возможности пошевелиться.
— Тише, — упрашивал он. укачивая ее, как ребенка, — тише, любимая.
Она ощутила прикосновение его рук, теплое дыхание шевелило волосы на висках. Это не сон. Он держит ее и сейчас сделает больно, и она испугалась еще больше.
— Пожалуйста, — прошептала она, — пожалуйста, не бейте меня.
Берк на секунду закрыл глаза от ужасной опустошающей боли. В эту секунду он пожалел, что Пейсли Кохрейн мертв. Как он хотел, чтобы этот мерзкий старик оказался здесь! Тогда Берк мог бы убить Рендела, и это доставило бы ему величайшее наслаждение.
— Нет, Ариель, нет. Я не причиню тебе зла. Клянусь, я никогда не обижу тебя.
Она не верила ему, но голос звучал мягко, нежно. Он лгал; он не мог говорить правду. Но в этот момент Ариель поняла, что ей плохо — голова потяжелела, виски пульсировали тупой болью, горло горело, грудь словно стянуло обручами.
— Пожалуйста, уходите.
— Лоб горячий. У вас жар. Она чувствовала великолепное целительное тепло, исходящее от его тела. Берк вздохнул:
— Было бы лучше, если бы вы мне хоть немного доверяли.
— Уходите.
Берк подчинился. Он поднял брошенное полотенце, окунул один конец в тазик с водой.
— Лежите смирно, — велел он и начал вытирать ее лицо. Прохладные капли падали на лоб, принося облегчение, и Ариель бессознательно прижалась щекой к мокрой ткани. Берк продолжал свое занятие, зная, что должен был бы обмыть ее тело, но не сделал этого, не хотел, чтобы она снова начала сопротивляться.
Наконец Ариель снова заснула. Берк дотронулся до ее лба. Холодный. Может, все еще обойдется. Наверное, обыкновенная простуда.
Он укрыл ее всеми имевшимися одеялами до самого подбородка и долго стоял над девушкой, гадая, что теперь делать. Решив, что не мешает немного поспать, он лег рядом, стараясь не касаться Ариель.
Когда он проснулся, было светло. Дождь перестал, и в высокие узкие окна вливался солнечный свет. Берк повернул голову на подушке. Ариель по-прежнему спала.
Берн мимолетно улыбнулся, подумав, что теперь так будет всю оставшуюся жизнь. Они вместе лягут в постель и проснутся на следующее утро.
Но тут он вспомнил. Берк медленно поднялся, стараясь не потревожить Ариель. Умывшись и одевшись, он вернулся к кровати и положил руку на лоб девушки. Обжигающе-горячий.
— О Боже, нет, — сказал он громко и остановился в нерешительности, но почти немедленно выбежал из комнаты. Прошел почти час, прежде чем Берк ввел в спальню приземистого широкогрудого шотландца, доктора Амбрюстера.
— Говорите, жена ваша внезапно заболела, милорд?
— Да, — кивнул Берк, становясь по другую сторону постели. — Я вчера обтирал ее лицо мокрой тканью, пока жар не спал, но когда проснулся сегодня, лихорадка вновь вернулась.
Доктор Амбрюстер наклонился над Ариель. Та открыла глаза, увидела незнакомого мужчину и пронзительно закричала. Она совсем ослабело, но умудрилась выпутать руки из-под одеяла и наброситься на доктора. Амбрюстер сжал ее запястья, бросив Берку;
— Осмелюсь сказать, милорд, вряд ли она была в таком состоянии с утра, иначе вы побоялись бы оставить ее одну. У миледи горячка. Бред. Тише, миледи, успокойтесь. Подойдите, милорд, и удерживайте даму, пока я послушаю ее легкие.
Берк молча повиновался. Он никогда еще в жизни так не боялся и сейчас попытался успокоить Ариель, утешить, но ничего не вышло. Она не узнавала его, явно принимая за своего врага. После дня общения с Ариель, Берк начинал верить, что в мире вообще не осталось такой редкой птицы, как порядочный мужчина. Но Берк продолжал нести какой-то вздор, стараясь хоть как-то отвлечь Ариель, заставить прийти в себя.
Доктор Амбрюстер выпрямился. Он любил говорить про себя, что шотландец может не знать причину болезни пациента, зато никогда не прикончит его лекарствами.
— Вот что мы должны делать, милорд, — объявил он и дал Берку точные наставления, добавив:
— Я попрошу домоправительницу Хобхауса вернуться, и горничную вместе с ней. Кроме того, в деревне можно нанять сиделку, ухаживать за миледи.
— Нет, я сам это сделаю, — отказался Берк. — О, сэр, она выздоровеет, правда?
Доктор Амбрюстер был человеком прямым, откровенным, даже резковатым, но отчаянный страх, который он увидел в глазах графа Рейвнсуорта, заставил его смягчить слова;
