и определил, хоть и не жалуюсь на зрение, а для него – «финикийцы, конечно»!
– Такие же торговцы, как и ты?
– Может быть, торговцы. Может – рыбаки. Может – ловцы рабов. Я сказал бы тебе точнее, если бы хорошо рассмотрел судно и узнал его. Но оно слишком далеко, и я могу только гадать, как и ты.
– Ты хочешь сказать, что знаешь все здешние корабли и их владельцев?
– Не всех, но многих. Как не знать? Давно плаваю, многих видел, со многими общался…
– Даже так? Я думал, только ты плаваешь через Море Мрака…
– Сейчас – да, только я. Раньше плавали и другие, но это было давно…
– А эти?
– Эти – местные, только в здешних морях плавают.
– Местные финикийцы, ты хочешь сказать?
– Ну да, а кем же им ещё быть?
– И что, у них где-то здесь есть колония?
– Да, Эдем. Он на другом большом острове, который находится за этим. Мы как раз туда и направляемся.
– Эдем? – я прикололся. – Круто они его назвали, гы-гы!
– Да, равнина. А что смешного?
– Ну, я как-то слыхал, что у иудеев – тех, которые живут рядом с Финикией – так называется сказочный сад ихнего бога, где всё росло само, и не нужно было работать, – современное понятие библейского рая объяснить Акобалу мне представлялось слишком затруднительным, и я скормил ему упрощённую версию.
– А, эти фанатичные единобожники? – хмыкнул финикиец. – Их пророк – и тот не знал всего, а нахватался лишь крупиц знаний у египетских жрецов. Ну а последующие иудейские проповедники даже то немногое, что услыхали краем уха – не поняли и почти всё переврали. У нас же сохранились и древние легенды от прежних морских народов, по которым эта благодатная земля, на которой не нужно работать – находится как раз где-то здесь. И это правда – та равнина с красной землёй, на которой находится Эдем, настолько плодородная, что воткни в землю палку, и она пустит корни и прорастёт. Ну, работать там всё-таки нужно, если людей много, но гораздо меньше и легче, чем в наших странах.
Разговорившись, Акобал наконец-то просветил нас с Велтуром об этой весьма непростой, как оно выяснилось, античной Вест-Индии, и я, слушая его, молча выпадал в осадок. И было ведь отчего! Не с финикийцев, оказывается, начались трансатлантические плавания за «наркотой». И вовсе не со случайного заноса бурей они начались…
О самом начале наш навигатор и сам знал лишь туманные легенды, по которым получалось, что о землях по ту сторону Моря Мрака знали всегда. Не все, конечно, а лишь немногие посвящённые. Откуда пошло это знание, Акобал понятия не имел. По легендам – от богов или потомков богов, прибывших из-за моря, но в это сам наш финикиец как-то не слишком верил. Достоверно же ему было известно лишь одно – что чудодейственные снадобья из-за океана привозили ещё мореходы Эгейского моря. А может быть, и какие-то ещё более ранние. Ещё не было никакой Финикии, а в Египте всё ещё строили пирамиды для своих мнящих себя живыми богами фараонов, но кто-то в Средиземноморье уже знал о драгоценных товарах из-за океана и не просто покупал, а даже заказывал их тогдашним морским бродягам. Их – знающих путь через океан – и тогда-то было немного, но гораздо больше, чем теперь. Знания передавались у них от отца к сыну из поколения в поколение, и торговля заморскими снадобьями продолжалась веками. Менялась одна лишь верхушка, правителям которой морские торговцы «отстёгивали» за спокойную жизнь. Кикладских царьков сменяли владыки минойского Крита, тех – микенские греки-ахейцы, а купцы по прежнему возили через Море Мрака мешки с табаком и листьями коки. Была ли у них уже тогда колония на этих островах или только посещаемая периодически торговая фактория, предания умалчивали. Потом настали хреновые времена – самый натуральный беспредел, всех подробностей которого сам Акобал не знал, но парой-тройкой уточняющих вопросов я выяснил у него, что речь в тех преданиях шла о хорошо известном нашим современным историкам «Кризисе бронзового века». Читал я и о нём в своё время. Климат ухудшился, урожаи снизились, и тогдашние экспортёры зерна – Египет с Месопотамией – только сами себя и могли худо-бедно прокормить. А соседи ихние давно уже себя не кормили, плотно на хлебном импорте сидели – глобализация ведь, мля. В общем, оголодавшие, но очень хорошо вооружённые босяки ломанулись грабить всех, с кем только могли справиться. А они же отчаянные, им терять нечего, потери не страшат, так что справиться они могли со многими. Рухнули тогдашние империи и царства, и тогда всё Восточное Средиземноморье захлестнули голод, войны и морской разбой «народов моря». Большой Звиздец, короче.
Тот разноплеменный пиратский сброд едва не покончил с долгой и прибыльной торговлей заокеанскими снадобьями. Многие торговые династии в это время прервались, не оставив потомков, и их знание умерло вместе с ними. А немногие уцелевшие всё реже и реже осмеливались пуститься в опасное путешествие, в котором вместо прибыли можно было запросто лишиться головы или свободы. Как раз в это самое время единый прежде торговый маршрут и разделился на отдельные отрезки, контролировавшиеся семейными кланами торговцев под «крышей» местечковых паханов. Переселившиеся аж в Испанию тирсены – наиболее близкие сородичи предков италийских этрусков – заключили союз с окрестными иберами и образовали общность будущих тартессиев – предков нынешних турдетан и кониев. Под их контролем оказались и семьи, чьи моряки всё ещё продолжали возить снадобья из-за океана. Но теперь они сбывали их в возникшем вскоре Тартессе, а уже другие купцы везли приобретённый у них товар в Средиземноморье. А там он снова менял хозяев, и уже третьи посредники доставляли его во вновь возникший финикийский Тир, в те времена ещё больше филистимлянский, чем семитский – финикийский-то народ только складывался. А тем временем вторгшиеся с севера дикари-дорийцы окончательно уничтожили последние остатки ахейской Греции, и уже некому стало больше подавлять морскую экспансию сынов Ханаана, которые только того и ждали. Лишь пара столетий и потребовалась предприимчивым наследникам крито-микенских филистимлян на освоение средиземноморских торговых путей, а заодно и средиземноморской части выгоднейшего табачно-кокаинового транзита. Затем тирские колонисты, в числе которых были и предки Акобала, основали на месте прежней минойской, а затем и тирсенской фактории хорошо укреплённый Гадес, сразу же вступивший в острое соперничество с Тартессом – как из-за олова, так и из-за прочих заморских товаров. Вряд ли эта очень отдалённая колония Тира справилась бы пусть и с небольшим, но имеющим опору на местные племена
