Ознакомительная версия. Доступно 76 страниц из 378
У немцев было две группы генералов. Одна, во главе с командующим 9-й армией генералом Бюссе и командующим группой армий «Висла» Хейнрици, хотела дать бой Жукову в просторных полях и дальних пригородах — «Берлин не должен стать вторым Сталинградом». Вторая группа уже не видела различия, она в ослеплении отказывалась проводить грань между битвой в пригородах и собственно в Берлине. Если настал конец света, то и Берлин ни к чему. Назначив генерала Реймана ответственным за Берлинскую оборонительную зону, Гитлер предопределил судьбу некогда четырехмиллионного города. Будет бой за каждый дом; первая задача Реймана — взорвать многочисленные берлинские мосты. Рейман очень надеялся на стоявшую в Требине (15 км юго-западнее Цоссена) пехотную дивизию 12-й армии Венка. Но этой дивизии не повезло оказаться на пути танковой армии Лелюшенко. Все немецкие орудия были уничтожены почти немедленно, а сама дивизия распылена южнее Берлина. Рейман довольно быстро перестал обращать внимание на приказы, поступавшие к нему от начальника штаба ОКХ генерала Кребса. Можно ли было всерьез воспринимать приказ «атаковать авангард Жукова и отбросить его на юг»? Речь шла о двух лучших танковых армиях мира — Катукова и Богданова, — и «отбросить их на юг» не мог уже никто.
Только в двух местах фронт на Висле держался — северная зона генерала Хассо фон Мантейфеля (3-я танковая группа); и к югу 9-я армия генерала Бюссе отчаянно оборонялась. Мантейфель (как и Хейнри-цй) никогда не недооценивал русских, он слишком много с ними воевал. Теперь на разведывательном «Шторхе» он облетал позиции между Одером и Берлином. Он видел, как с севера Рокоссовский устремился к германской столице. Германии здесь не продержаться. Вместо танкистов последним пополнением были техники из летных частей. Но откуда взять танки? Фон Мантейфель пришел к выводу, что решающего русского наступления следует ждать 20 апреля. Он будет отчаянно сражаться, а затем, «локоть к локтю» отступит назад, к западным союзникам. Правда, здесь союзники были заняты окружением армии фельдмаршала Моделя и завершили его в 18 апреля (через три дня Модель покончил с собой).
Ситуация в 9-й армии была катастрофическая. Но генерал Теодор Бюссе принял для себя решение: он будет сражаться до последней возможности… Отход равнозначен измене. Бюссе чувствовал как порыв Жукова, так и стремительный поход Конева (они уже прошли Люббен). Это грозило 9-й армии расколом.
Стоявший в центре — на пути Жукова генерал Карл Вейдлинг был полностью обескровлен. Его 56-й танковый корпус остановил Жукова на 48 часов, но поплатился за это страшно. Парашютисты Геринга бежали и ничто не могло их остановить. Хейнрици не преминул позвонить в Каринхалле и сообщить об этом Герингу. В Вальдзиеверсдорф прибыл неожиданный посетитель — министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп. Часть немецких офицеров хотела, чтобы он начал переговоры с западными союзниками. «Это дало бы нам надежду в последний час.
Гитлер приказал адмиралу Деницу и части ОКВ находиться на севере, остальным отступать на юг. Сам он останется в Берлине.
Генерал Йодль пытался уговорить свою супругу Луизу сложить вещи и бежать на Запад. «С твоей фамилией ты немедленно попадешь на Лубянку. Спеши, в день рождения фюрера бомбардировка будет особенно свирепой». Геринг тоже надеялся показать свою лояльность, но сразу после дня рождения он намеревался отбыть на юг Германии. Грузовики с припасами и драгоценностями уже ждали.
Гитлер 20 апреля проснулся в 11 часов утра. И начиная с полудня получал приветствия и подарки от ближнего окружения. Пришли Геббельс, Борман, Риббентроп, Шпеер, Дениц, Кейтель, Йодль, Кребс, Гим-лер. Потом последовали гауляйтеры. Гилер волок ногу, руки его дрожали. А большинство германского правительства уже покинуло Берлин. Один из берлинцев заметил соседу: «Крысы покидают корабль первыми. Вот смотрите — это убегает адмирал Рёдер». Немцы называли это «бегством золотых фазанов».
По берлинской дороге
Между тем, вихрь поднялся с юга. Броня крепка, и танки Конева были действительно быстры. Рыбалко и Лелюшенко оторвались от своих пехотинцев на большое расстояние. Они загнали в тупик старую знакомую — 4-ю танковую армию вермахта (правда, бледную тень прежней всесокрушающей силы), прошли часть зоны ответственности 9-й армии Бюссе и видели на дорожных указателях два хорошо известных указания — Цоссен и Потсдам. Небольшой Барут не мог быть серьезным препятствием для танковой элиты, и с его взятием дорога на Цоссен стала свободной в час пополудни 20 апреля. Оставался открытым, зияюще открытым, правый фланг. Что, если части германской 9-й армии повернут направо и отсекут золотые танки Рыбалко и Лелюшенко? В ответ на звонок Рыбалко Конев говорит неправдоподобно спокойно: «Не беспокойся, Павел Семенович. Не беспокойся из-за отрыва от пехоты. Спокойно иди вперед». Конев посылает на прикрытие фланга 28-ю армию Лучинского. В этот день неукротимый Рыбалко прошел почти 40 километров. А Лелюшенко еще больше, едва не пятьдесят.
Ударные бригады Катукова — 1-я и 44-я — не мешкая, приступили к выполнению исторического приказа маршала о выходе в центр Берлина. Путь вперед был необычен. Горели лесные массивы, и дым застилал видимость, а на каждом повороте затаились с фаустпатронами мальчишки из «Гитлерюгенда». (Именно в эти часы 20 апреля Гитлер награждал детей с фаустпатронами и слышал дальний привет юбиляру — пушки Жукова били непосредственно по району гитлеровского бункера. Мир не порадовал фюрера, и тот, сгорбившись, стал спускаться в затхлую тишину своего бункера.) Карта боев говорила об обреченности, 9-я армия окончательно сломалась на пути Жукова; между 9-й и 4-й танковой армией проскользнули как тени всадники гитлеровского Армагеддона — танки Конева.
Ночью (на 21 апреля) танки и пехота Жукова вышли к северным и северо-восточным пригородам Берлина. В засадах, в подъездах домов сидели пожилые люди и подростки с фаустпатронами. В б часов утра 21 апреля 3-я ударная армия Кузнецова вошла в Берлин с северо-востока. Жуков приказал Кузнецову прекратить окружение отдельных участков сопротивления и идти прямо к центру города. Пригодился огромный опыт борьбы в бесчисленных оставленных за спиной городах — войска создавали боевые группы, приспособленные к боям в городских условиях. Пушки, «катюши» и огнеметы давали берлинцам представление о Сталинграде. 5-я ударная армия Берзарина вместе с 12-м танковым корпусом вошла в Берлин с севера. Катуков и Чуйков были уже в Фюрстенвальде, Эркнере и Петерсхагене — на улицах восточной части германской столицы. Фаустпатроны, снайперы и минные поля замедляли их движение, но остановить уже не могли.
Конев замечает: «Я знаю, о чем думают мои танкисты — ты бросаешь нас в самое логово врага, лишая нас поддержки на флангах — а что если немцы перережут наши коммуникации и нанесут нам удар с тыла?» Высокий Конев, постучав по маршальским погонам, ответил своим танковым командирам: «Я буду с вами. Вы не беспокойтесь. Мои наблюдательные группы идут вслед за вами и в середине ваших колонн». Рыбалко и генерал Лелюшенко (командующий 4-й танковой армией)ответили своему комфронта блистательно, взяв запредельную скорость. Рыбалко: германские дивизии либо сметались с лица земли, либо оставались далеко позади нас». За 24 преисполненных боев часа Рыбалко блистательно прошел 50 километров. Танки Лелюшенко — сорок.
Ознакомительная версия. Доступно 76 страниц из 378
