Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 207
Пока я отсыпался в своей снежной «берлоге», наши подразделения выполнили свою задачу и там был введен в прорыв стрелковый полк. Как мне потом рассказали, этот ввод был обеспечен мощным залпом гвардейских минометов — «катюш». Однако несколько их взорвалось в непосредственной близости от штрафников, и, к сожалению, при этом не обошлось без потерь среди наших бойцов. Как говорили многие очевидцы этого инцидента, всем стало понятно, почему немцы так панически боялись залпов «катюш». Предположительно причиной этого могло стать то, что какие-то реактивные снаряды просто сорвались со своей траектории или одно подразделение штрафников успешнее других продвинулось еще до ввода полка, а расчетам гвардейских минометов — «катюш» могли не успеть об этом сообщить. Артиллеристы-штрафники предположили, что скорее всего в батарее «катюш» кто-то ошибся в расчетах при подготовке данных для стрельбы.
В связи с этим фактом я несколько нарушу хронологию своего повествования.
К 50-летию Победы в 1995 году российское телевидение подготовило большую серию передач под общим названием «Моя война». Я тоже был участником этих передач. По итогам бесед с некоторыми героями этих телепередач, от маршала Язова Дмитрия Тимофеевича до рядовых, газета «Комсомольская правда» печатала обширные материалы об их боевых буднях. В рассказах многих участников этих передач была, как правило, честная, порой потрясающая правда о войне!
Однако одна публикация поразила меня откровенным лукавством. Это помещенный в газете за 14.12.1994 г. рассказ бывшего начальника разведки дивизиона «катюш» Георгия Арбатова, «готовившего иногда данные для стрельбы». Лукавство в его рассказах заключалось хотя бы в том, что он «видел, как летят куски человеческих тел» от взрывов их реактивных снарядов. Каким же сверхъестественным зрением обладал рассказчик, если с закрытых позиций (что для «катюш» было строгим правилом!!!), он «видел» это, а мы, находясь несравненно ближе к немецким траншеям, видели в этих случаях только сплошную полосу огня и вздыбленной земли. И никаких «кусков» тел человеческих! Или, например, как он, Арбатов, «пару раз из личного оружия попадал в немцев». Из пистолета? И тоже с закрытых позиций? Пусть эти утверждения ныне уже покойного академика Георгия Арбатова останутся на его совести.
Но если среди готовивших «катюшам» данные для стрельбы попадались не совсем честные и добросовестные, а тоже случайные люди, то результатами этих стрельб могли быть и такие, как у нас в этот раз за рекой Друть. Кстати, о другой неправде из уст академика Арбатова упоминает в своей книге «Записки командира штрафбата»
Михаил Сукнев, который опровергает его утверждения о том, что «штрафников караулили сзади заградотряды» и говорит прямо: «Неправда! У нас их не было». Да и нигде за штрафниками они не стояли, господин Арбатов!
Теперь о другом. Как я узнал позднее, некоторые наши командиры, не только взводов, но даже рот, были недавно штрафниками. Я уже говорил, что ротой на Друти у нас командовал бывший штрафник капитан Сыроватский Михаил Иосифович. Пробыв штрафником всего 12 дней в боях под Жлобином, он за особые боевые заслуги досрочно, без ранения восстановлен в офицерских правах и 26.12.1943 года уже был назначен командиром роты. Наш батальонный доктор Бузун Степан Петрович, как я уже говорил, — тоже из этой категории. Попал он к нам штрафником-военврачом 3-го ранга после выхода из окружения. В боях под Жлобином проявил героизм, был ранен, представлен к ордену. По возвращении из госпиталя и восстановления в офицерских правах, уже капитаном медицинской службы добровольно остался в офицерских кадрах штрафбата. Да и его помощник, лейтенант медслужбы Ваня Деменков, тоже из бывших штрафников, отличился на Курской дуге, и с августа 1943 года — в постоянном составе штрафбата. Так что наша штрафбатовская медслужба была, образно говоря, «дважды штрафной».
Старший лейтенант медслужбы, бывший штрафник Иван Деменков
О таких случаях почему-то в батальоне не принято было распространяться, хотя я, как и все остальные офицеры, с большим уважением относился к этой категории возвратившихся именно в штрафбатовский офицерский строй, которому «на роду» написано бывать там, где жарче, где опаснее. Мне удалось установить, что из восстановленного мною списка офицеров постоянного состав батальона (см. соответствующую главу), по крайней мере, 11 офицеров перед этим прошли испытание в роли штрафников, досрочно восстановлены во всех офицерских правах за особые боевые заслуги и зачислены в штат постоянного состава.
Однако вернемся в февраль 1944 года. После ввода в бой стрелкового полка наши подразделения были отведены в расположение батальона. К сожалению, дальнейшего значительного развития это наступление не получило. Зато, как стало известно позже, была именно здесь тогда заложена основа летней операции «Багратион». А пока мы, вернувшиеся из-за Друти, практически не получившие ни часа отдыха, но с новым пополнением, срочно погрузились на поданные автомобили и убыли в район восточнее города Быхов.
Был уже конец февраля, хотя и високосного года, но природа разразилась таким мощным «снеговалом» (снег не падал, а поистине валил несколько дней!), что едва мы прибыли в назначенный район, как все дороги и подъездные пути уже стали просто непроходимыми, а не только непроезжими. Как говаривали наши остряки, погода тогда была «диетической», потому что почти неделю из-за невозможности подвезти продовольствие наш суточный рацион горячего питания состоял из растопленного в походных кухнях снега (вот в чем недостатка не было!) и приготовленного из него «бульона». А он, этот «диэтический» бульон, кроме кипятка талой воды (говорят, очень полезной для здоровья), содержал довольно редко плавающие жиринки и какие-то вкрапления от американской свиной тушенки, называемой нами тогда «Второй фронт» (одна литровая банка на 100-литровый котел полевой походной кухни!). К этому добавлялось по одному сухарю. И никакой возможности чем-то сдобрить это «диетическое» блюдо!
После прекращения многодневного снегопада и расчистки дорог намечавшееся было наступление, видимо, отменили, и нас снова отвезли, но уже не в Майское, а в соседнее село Городец, хорошо знакомое многим еще по пребыванию нашему в Майском и окрестных селах, ибо расстояние между ними большим не назовешь. Так что многим восстановить старые связи с жителями не составляло трудностей.
Ну, а в общем-то, шел к концу период нашего пребывания в составе 3-й армии генерала Горбатова. Наверное, здесь уместно привести то ли быль, то ли легенду о генерале Горбатове. После взятия Рогачева через уже разбитый и непрочный лед Днепра армейские саперы навели временный деревянный мост. По своей ширине он допускал движение нетяжелой техники только в одну сторону. Поэтому коменданту переправы был передан приказ командарма пропускать в первую очередь автомобили с боеприпасами, артиллерию и другую легкую технику в сторону фронта. Когда у переправы скопилось много машин, идущих к передовой, на другом берегу несколько «виллисов» намеревались проскочить в обратном направлении. Комендант переправы, крепкий и рослый майор, выполняя приказ, не пускал их на мост. Ведь для этого нужно было остановить поток машин к фронту. Из одного «виллиса» вышел генерал и потребовал срочно пропустить его машину. Майор, ссылаясь на приказ командарма Горбатова, отказался сделать это.
Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 207
