Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
Собака же с павлиньим хвостом вертелась на месте, желая достать и откусить его. Частично ей это удалось, но в неожиданный момент хвост все равно, треща, раскрывался и вставал дыбом. Хорошо, что вмешались другие собаки, они дружно покусали павлиний хвост и его хозяйку заодно, оставивши только какие-то прутья как от дворницкой метлы, которые имели свойство неожиданно становиться торчком!
И на том нашего добряка позвали обедать.
Но вот перед самым Новым годом (старшие волшебники подпустили снежку, который сказочно окутал леса и поля) маленький колдун решил наведаться к своим подопечным и полюбоваться ими в их новом виде.
Но закончилась эта экскурсия плачевно: на лесной дороге его чуть не поколотила руками лягушка; кот, завидев своего мучителя, заорал не своим голосом «Фигаро здесь», а на словах «Фигаро там» он прыгнул волшебнику на закорки с намерением порвать его новогоднюю шубку когтями.
Крот, глядя на маленького изобретателя своими карими очами, хлопал ресницами и бормотал нецензурные ругательства, а также требовал вернуть ему его слепоту!
Щука же, в свою очередь, стояла по колено в воде, задыхалась и возмущенно выбрасывала ноги – то одну, то другую – в сторону волшебника, безмолвно показывая этим, что забери ты их обратно!
А черепаха, сидевшая в террариуме рогами наружу, не стала ничего говорить, а просто плюнула в сторону изобретателя. Попала на стекло и заплакала.
Собака же виляла своими обтерханными прутьями и жалобно скулила.
И добрый волшебник сам чуть не заревел и сказал: «Ну простите меня, я выполню высказанные вами пожелания» – и тут же отменил все свое колдовство.
Так что в лесу наступил мир и покой.
После чего новоявленный волшебник отбыл на елку в родной дом, где его похвалили, утешили, вытерли ему слезы и сопли, сменили памперсы, а затем мама подвела его к елке с подарками, а папа перехватил наследника и стал подбрасывать его до потолка.
Ну мал был наш волшебник, не вырос еще. Потому и глуп. Полтора годика всего. Звали его Сенька.
Талант
Жил-был музыкант, который сочинил свою собственную песенку: трам-пам-пам, парам-пам-пам!
То есть он не был еще музыкантом, но, куда бы он ни приходил, везде и всюду этот человек желал спеть свою песенку: трам-пам-пам, парам-пам-пам! А это и есть признак настоящего артиста.
Все остальные музыканты играли что им велели, за что им деньги платили или чему их учили. Или по заказу публики – давай «Мурку»! И только наш талант выделялся среди всех: он исполнял одно и то же, то есть свое сочинение – трам-пам-пам, парам-пам-пам!
Он пел на ночь, рано утром, за едой – и даже, выйдя из дома, на ходу умудрялся сыграть на заборе соседнего завода (или на тротуаре подметками) эту песню.
Он играл ногами, руками или пел, а в особенно веселые минуты исполнял собственное произведение как человек-оркестр: и танцевал, и прищелкивал пальцами, и изображал губами свою песенку: трам-пам-пам и так далее.
Но однажды он до того развеселился, что в ответ на замечание со стороны властей сыграл эту мелодию прямо на лбу полицейского!
Разумеется, полицейский обозлился и арестовал хулигана, не думая, что перед ним обыкновенный талант.
«Хорошо же!» – решил музыкант и сыграл свою песенку и на столе дежурного в отделении полиции, и ногами на полу коридора, и руками по решетке камеры, куда его проводили с нехорошими обещаниями.
Всю ночь наш бедный арестант играл свою музыку, не давая спать ворам, обманщикам и хулиганам, и его несколько раз побили – что не помешало ему исполнить ту же мелодию на груди врача, который тем временем мазал его шишки зеленкой: трам-пам-пам, остальное вы уже знаете.
И когда его стали судить за нарушение порядка, вместо последнего слова музыкант исполнил свою песенку на скамье подсудимых, при этом ногами он стучал по полу.
Судья, толстая женщина, опытный работник, бабушка трех трудных подростков, метким глазом посмотрела на несчастного и сказала:
– Да какой же он хулиган, я чё, нормальных хулиганов не знаю? Он больной, вы чё!
И она отправила его в тот дом, где живут печальные пациенты и мужественные санитары.
Но и там наш музыкант сыграл свою песню где только мог: на шее шофера, на рукаве заведующего и даже лежа на носилках простучал ее ногами, так как руки ему повязали, а когда его уложили в кровать и стали давать лекарства ложечкой, он зубами на ложечке сыграл все что хотел: трам-пампам! Разбрызгав при этом лекарство по всему лицу медбрата. Что имело свои последствия, потому что если все больные начнут лупить микстурой в глаза медработников, то это уже будет такой дурдом!
Короче говоря, он совершенно не подчинялся правилам, и к нему вызвали старенького профессора, который славился тем, что он не раз укрощал удавов, некоторых буйных депутатов и даже группы школьников в театральном буфете!
Профессор посмотрел на бедного больного – у него даже рот был заклеен, чтобы этот музыкант дал поспать своим тихим соседям по буйному отделению.
Профессор сказал:
– Отдайте-ка вы мне его на один день!
– Берите, – сказали усталые санитары.
Музыканта развязали и расклеили, он обрадовался и сыграл свою музыку на носу профессора.
Профессор похвалил молодой талант и прочел ему небольшой доклад на тему о том, что его дарование нуждается в обучении, что нельзя играть все время одно и то же, надо знать и другие песни!
– Мне нравится моя, – возразил больной.
– А вот тогда поедем покажем вашу песенку специалистам, – воскликнул профессор.
И музыкант сразу же и с большой радостью согласился.
И на санитарной карете профессор повез будущего исполнителя не куда-нибудь, а в помещение большого оркестра!
Там лежали, стояли и висели десятки инструментов – скрипки, виолы да гамба, лютни, спинеты и клавесины, а также рожки, трубы, тубы и челесты.
– Вот тебе тридцать инструментов на выбор, – сказал профессор, – и на каждом ты можешь сыграть свою песню хоть по пять раз! Сыграешь?
– Еще бы, – согласился наш музыкант.
И он ухватил здоровенную трубу под названием фагот и стал дуть в нее с большой силой, но ничего не вышло, фагот громко сказал «Пук!», и новоявленный ученик застеснялся.
– Хорошо, попробуй вон на скрипке, – посоветовал профессор.
– С удовольствием! – сказал музыкант, быстро сел на рояль, схватил скрипку, положил ее на колено и начал пилить по струнам смычком.
Раздался визг как от пяти поросят, и бедный скрипач расстроился.
Потом ему дали побарабанить на клавесине, и тут даже терпеливый профессор вздрогнул от ужаса.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
