– Вы про того лишенного эмоций киборга, что вспорет живую мышь и глазом не моргнет? Да, я понял, о ком вы.
Гинзбург усмехнулся.
– Да, Даша – она… немного холодновата. Но нашелся один смельчак, Егор Окунев, который попытался растопить сей ледник.
– Безумству храбрых, док. Я помолюсь за упокой его души.
– О, с ним все в порядке. Однако он был в значительной степени обескуражен тем, как Дарья отреагировала на красную розу, которую молодой человек ей преподнес.
– Набор свеженьких скальпелей был бы уместней. Что она сделала?
– Негодующе посмотрела на цветок, который Егорка принес в лабораторию, и отчитала паренька за пренебрежительное отношение к органике.
– Лев Давидович, вы умеете подбирать кадры.
– Дело молодое, разберутся.
Поднявшись на второй этаж, мужчины прошли вдоль длинного ряда дверей, за которыми скрывались вспомогательные лаборатории и кабинеты сотрудников. Профессор толкнул одну из таких дверей, впуская Кравчука в свои владения.
– В данном примере нам не столько интересны их взаимоотношения, сколько цветок, незаслуженно обделенный вниманием.
– Наша Даша зашвырнула его в топку?
– Нет, но расстроенный Егор смекнул, как можно более практично использовать органику.
– Звучит жутковато.
Профессор бросил блокнот на свой рабочий стол, обошел его вокруг, плюхнулся в удобное кресло.
– Александр Николаевич, помните инцидент, произошедший четыре месяца назад, когда я избавился от слухового аппарата, а Сидоров и Еремин – от своих ужасных очков?
Кравчук остановился перед столом физика, убрав руки в карманы брюк.
– Да, помню.
– Тот случай позволил предположить, что излучение Ядра при правильной дозировке способно оказывать стимулирующее воздействие на органические клетки, насыщая их и исцеляя некоторые недуги. Но у этой медали есть и обратная сторона.
Он пробежался тонкими пальцами по клавиатуре, загрузил видеофайл, развернул монитор к Кравчуку. Артефакт Ядро лежал в экспериментальной камере, из внутреннего пространства которой и велась съемка. В кадр вплывает механический манипулятор, топорным движением кладет рядом с Ядром одинокую розу – невостребованный подарок бесчувственной девочке в белом халате. Когда клешня манипулятора убирается из кадра, видеозапись ускоряется, и мы наблюдаем происходившие с растением метаморфозы в шестичасовом интервале. Первые три часа как будто ничего не меняется. А далее началось самое интересное.
Лепестки розы подтянулись и заметно посвежели, будто растение только-только зацвело на благодатной почве. То же самое происходило с листьями на стебле. А вокруг ее контура начало проступать золотое свечение ауры. Сперва оно было едва заметным, и могло показаться, будто это бликует в фокусе, но с каждой ускоренной минутой сияние становилось все ярче и интенсивнее – и вот уже роза была сплошным источником насыщенного золотого света.
Свет заполнил пространство камеры, Александру начало даже казаться, что светится сам монитор. А потом все прошло. Когда фокус камеры перенастроился под нормальное освещение, было видно, что цветок исчез. В фокусе осталось только Ядро, спокойно лежавшее на поддоне.
Гинзбург остановил запись, клацнув клавишей, откинулся на спинку кресло, с довольной улыбкой воззрился на работодателя.
– И что это было? – спросил Кравчук.
– Перенасыщение.
– То есть?
– В прошлый раз, четыре месяца назад, мы находились от артефакта на удалении и за защитными экранами. Это уберегло нас от избыточного излучения, и эффект был положительным. Более чем. Сейчас же органическая субстанция находилась в непосредственной близости от артефакта, что вызвало крайне разрушительные последствия. Я думаю, это происходит потому, что если вита-лучи – назовем их пока так – не проходят определенную фильтрацию, их воздействие становится чрезмерным, органика наполняется энергией настолько, что ее клетки не могут вместить абсолютно все – и сами обращаются в энергию. Именно это вы наблюдали на записи. Клетки переполнены лучами вита-энергии и изменили свое состояние.
– Они просто исчезли, док.
– Визуально – да, возможно. Но я склонен полагать, что мы наблюдали пресловутый переход энергии из одного вида в другой, только нам не известен ни тип излучения Ядра, ни тип конечного состояния розы, ни ее изменившиеся физические свойства.
– Хорошо, допустим, я вас понял. И как это расширило границы нашего представления об артефакте?
– Давайте на секунду представим, что у вас в руках не только потенциальный заменитель традиционных энергоносителей на службе у всего человечества, но и… – Тут Гинзбург сделал драматическую паузу. – Лекарство от всех болезней. При правильном применении, разумеется.
Кравчук пропустил последнюю фразу мимо ушей.
– У вас есть хотя бы приблизительное представление о том, какого рода это излучение? Приборы не зафиксировали потоки элементарных частиц или, например, фотонов?
– Мы работаем над расшифровкой показателей. Наверняка проведем еще пару-тройку схожих экспериментов. Пока же я могу лишь предполагать. И, возможно, неизвестная вита-энергия – это то, что в китайской философии называется ци.
Александр изогнул бровь.
– Ци?
– Жизненная энергия космоса, которая…
– Я знаю, что такое ци, док. Я много лет занимался боевыми искусствами, а там вся философия на этом зиждется. То же самое, что и прана в Индии или ки – в Японии.
– Значит не мне вам объяснять, чем является ваше Ядро.
– Источником ци?
– Я бы так не сказал. Скорее – материализованным образом, проводником энергии в наш план бытия из другого, более тонкого.
Кравчук хмыкнул:
– Не думал, что вы верите в тонкие материи или мультиверс, док.
– Половина признанных физических законов – чушь собачья! Это я еще до встречи с вами говорил. А уж за последние недели мировоззрение, по-моему, всех ученых мира порушилось до основания.
– А что там, внутри Ядра?
Гинзбург развел руками.
– Может, черная дыра, которая всосет в себя всю нашу планету. Может, кладезь неконтролируемой мощи, способной переформатировать реальность. Или же – вселенский разум, такой неохватный, что непостижим нашему. Кто знает…
Гинзбург закинул руки за голову, с хитрым прищуром посмотрел на спокойно стоявшего напротив Кравчука.
– Знаете, Александр Николаевич, нам здорово поможет, если вы наконец расскажете, откуда у вас этот артефакт.
– Лев Давидович, мы уже говорили об этом.
– Но мне любопытно! Вы нашли его в экспедиции на Тибет, на месте крушения НЛО или на дне океана?
