Шлема-то нету… Перуин — Пето… "Ой-ей-ей, — словно кто-то шепотом сказал внутри Джонни. — Ой-ей-ей, товарищи… " Это рождалась в нем новая блестящая идея…
С минуту Джонни сидел, одеревенев и тупо глядя перед собой. Катя наконец спросила:
— Что с тобой?
Джонни прошептал.
— Как ты думаешь, бабушка бабки… то есть Натальи Федосьевны от всех болезней лечила?
Катя пожала плечами, а Вика сказала вполголоса:
— Джонни, опомнись. Она же знахарка была. Наверно, совсем неграмотная.
Бабка Наташа, видно, уловила суть разговора. Но не обиделась. Она с достоинством сказала:
— Бабушка моя Катерина Никитишна была ученая. Даже по-французски знала. Всяким другим ученым письма писала. потому что травами лечить — это ведь тоже по науке надо.
— А от лысости она лечила? — нетерпеливо спросил Джонни.
— Чего-чего?
— Я в журнале прочитал про лекарство, чтоб усы отращивать. А может, было и такое, чтоб на лысине волосы появились?
— Джонни, ты что опять придумал? — с беспокойством прошептала Вика. Но бабка встретила Джоннин вопрос полным пониманием. Она разъяснила, что у Катерины Никитишны были средства от всех человеческих недугов (только от слабости зрения не было). Можно проверить. Книга с рецептами сохранилась до сих пор. Люди предлагали за нее бабке Наташе крупные деньги, только она не отдала. Мало ли что. Вдруг заболеет на старости лет, вот старинные рецепты и пригодятся.
— Джонни… — строго начала Вика, едва бабка вышла.
Но он сердитым шепотом сказал:
— Да подожди ты… Я, может, сделаю счастливыми двух человек.
Джонни слегка кривил душой. Он хотел сделать счастливыми троих: Веру, Валентина Эдуардовича и себя. Потому что, если Вера уедет с мужем в Москву и навсегда избавит Джонни от своей педагогики, разве это не будет счастьем?
Бабка Наташа вернулась с пухлой книгой, похожей на конторскую. Внутри книги на разлинованных желтых страницах были наклеены листочки с непонятными надписями, вырезки из газет и бумажные ленты со словами на иностранном языке.
— Ничего не понятно, — огорчился маленький Юрик. Джонни сердито засопел и сказал Вике, чтобы листала до конца.
Не зря сказал! В середине книги он увидел знакомое объявление с Перуином-Пето. Оно было наклеено в верхнем углу, а ниже — тонкий лист. Видимо, письмо. Его напечатали в давние годы на старинной машинке — тоже с "ятями" и множеством твердых знаков.
Взволнованным шепотом Джонни стал читать:
"Сударыня!
В ответ на Ваше любезнейшее письмо с ценными для меня советами посылаю Вам рецепт надежнейшего средства от облысения. Средство это разработано на основе знаменитого «Перуин-Пето», но действует во много раз сильнее. Посему опасайтесь, сударыня, касаться им незащищенных поверхностей кожи. Действие жидкости таково, что она через сутки вызывает произрастание волос даже на тех местах, где ранее они никогда не росли.
Рекомендуйте Вашим пациентам смазанный участок кожи укрыть и держать в тепле до появления первых признаков растительности.
Не сомневаясь в Вашей порядочности, сударыня, выражаю твердую надежду, что оный рецепт будете Вы содержать в полной тайне.
С совершенным почтением… "
Далее стоял витиеватый росчерк, а под ним порыжевшими чернилами были написаны столбиком непонятные слова. Иностранными буквами.
— По-английски, что ли? — пробормотал Джонни.
— По-латыни, — сказала Вика. — Интересно, кто это разберет?
— Давай перепишем, — сказала Катя.
— Господи, зачем?
— Знаю зачем. Давай, — повторила Катя, и Джонни взглянул на нее с благодарностью и надеждой.
— Есть человек, он разбирается, — объяснила Катя.
Вика пожала плечами и спросила:
— Баба Ната, можно переписать?
Бабка Наташа сказала, что для хороших людей ничего не жаль. Дала кусок оберточной бумаги, а у Кати в кармашке нашелся карандашик.
На всякий случай Джонни попросил Вику переписать все: и латинский рецепт, и письмо.
Пока Вика, ворча, занималась "этой бредятиной", Катя рассказала, что в ее доме живет Вова Шестопалов, которого зовут Алхимик. Он очень умный, разбирается во всяких веществах и ставит разные опыты. Еще в первом классе он изготовил из бритвенного крема, тертой селедки и черной туши искусственную осетровую икру, которую охотно ели все соседские кошки и сам Вовка. Наверно, ели бы и другие, но случайно на тюбик с икрой сел Вовкин папа. Он был в белых брюках, и опыт пришлось прекратить.
Потом Вовка два раза взрывался во время опытов, но научных занятий не оставил. Он очень умный…
Джонни слушал это внимательно и с некоторой ревностью. В последних словах Кати он уловил излишнее восхищение и спросил:
— Если он такой умный, зачем взрывался?
Но Катя объяснила, что это было давно, а теперь Алхимик достиг больших успехов и даже на отрядном сборе показывал научные фокусы.
Вика оторвалась от переписки. Она сказала:
— Чтобы опыты делать, надо химию знать. Ее с седьмого класса учат. А Вовка твой в котором?
Катя сообщила, что Алхимик перешел в пятый, но советоваться но химическим вопросам к нему ходят даже восьмиклассники.
— Хорошего конца у этой истории не будет, — уверенно произнесла Вика.
И все же отдала Джонни бумагу с рецептом.
Когда попрощались с бабкой Наташей и вышли в сени, Юрик напомнил:
— А ступка? Возьмем?
— Да ну ее к лешему, — сказал Джонни.
У Кати Зарецкой имелись три недостатка. Во-первых, она была дочкой Джонниной учительницы Инны Матвеевны. Во-вторых, она имела привычку ни с того ни с сего фыркать и обижаться. В-третьих, она ни в чем не хотела уступать Джонни.
Первый недостаток исчез, когда Джонни перешел в четвертый класс. Ко второму Джонни привык, потому что понял: обижается Катька не всерьез и не надолго. Минут пять дуется, потом глянет синими глазами — и будто ничего не случилось.
С третьим недостатком было труднее. Джонни, когда мог, сам по-рыцарски уступал Катькиным капризам, но не всегда была такая возможность.
Вот и сейчас. Велосипед был один, и Катька заявила, что станет крутить педали, а Джонни поедет на багажнике.
